А проигравший платит. Таков закон теневого мира.
Ты или стоишь, или ты упал. Если ты упал – ты труп. Иного не дано.
Она проиграла, но еще этого не поняла. Привыкла, что ее всесильный папа, Павел Павлович Прохоров, может отмазать ее от чего угодно. Родной папа, которого она только что отправила на тот свет на глазах у всех.
Потому что ей хотелось этого — разделаться разом со всеми. С отцом, использовавшим ее как товар. С Арсом, посмевшим бросить ее. С Яром, потому что он воспользовался ею. И плевать каким способом! Чем хуже, тем лучше. Ее сейчас трясло от перевозбуждения, но ей нравилась эта игра. Потому что все они получили свое!
Одного она не осознавала, что это уже не игра.
Через открытый дверной проем на нее потрясенно смотрели адвокаты отца, охранники, персонал. И тот момент, когда она отключила аппаратуру, попал не только на камеры, все произошло практически у них на глазах.
Повисла мертвая пауза, люди просто онемели, застыли в ступоре.
Но Марина все еще не осознала, что все не так, как она себе представляла, и продолжала кричать:
- Что вы стоите?! Не видите?! Это убийство! Демидов убил моего отца!
Наверное, кричала бы еще долго, если бы Арсений не оттеснил ее в сторону и не рявкнул:
- Врача сюда!
Снаружи заметались, послышался топот ног по коридору. Сменился градус, все сразу стало серьезно, счет пошел на секунды. И тут до Марины, кажется, стало доходить, что это все, полное фиаско.
Она вцепилась в Арсения.
- Ненавижу тебя! – завыла. – Ненавижу-у-у! Гад! Из-за тебя все! Из-за тебя!
Пока ее аккуратно оттирали, успела разодрать ему лицо в кровь.
Арсений и боли-то не почувствовал сгоряча, не до того было. В палату как раз прибежал бледный до белизны врач. Секундное замешательство. Толпа в палате, аппаратура молчит…
Мужчина в белом халате застыл на пороге, но в следующий миг рванулся к больному. Бросил на ходу:
- Все в сторону! Дайте воздух!
Следом за врачом в палату вошли еще двое с пластиковыми кофрами. Обстановка стала еще напряженнее.
Арсений никогда всерьез не сталкивался с работой врача. Он по большей части отправлял других на больничную койку. Но сейчас эти люди у него на глазах делали невозможное. Выцарапывали у смерти человека. То, что этот человек убил его отца, как-то само собой отошло на второй план.
Он думал сейчас, что обо всем этом скажет Аня.
Пришлось пережить несколько очень неприятных минут, но вот аппаратура снова заработала, и наконец пошел ровный сигнал. Медики стали собирать свои кофры.
- Доктор, как он? – спросил Арсений.
- Будет жить, - врач наконец разогнулся, взглянул на него мельком и обронил: - У вас лицо обожжено, нужно обработать царапины.
Арсений только махнул рукой. Подумаешь, шрамом больше, шрамом меньше.
Он отошел к окну.
***
Ему срочно надо было позвонить. Узнать, как Аня. Хотелось услышать ее голос. Но он не стал. Будет нервничать, не надо.
Набрал Владимира.
- Как…? – без имен, он не один тут.
Телохранитель жены ответил невозмутимо и спокойно как всегда:
- Анна Александровна в саду. Отдыхают.
- М…
Несколько мгновений погружения в себя, представить ее в гамаке среди зелени. Он невольно сглотнул, потом сказал:
- Ей ни слова.
- Обижаете, Арсений Васильевич.
Разговор прервался. Он шумно выдохнул, убрал гаджет и обернулся.
В палате уже никого посторонних не осталось. Сомова сразу вывели в коридор, Марину тоже убрали. Арсений подошел к койке, на которой был распластан Прохоров. Застыл, заложив руки в карманы.
А тот открыл глаза, впился в него загнанным взглядом, по щеке побежала слеза.
Победителю можно все, да?
- Я не убью тебя, - сказал Арсений.
Прохоров зажмурился, захрипел, слезы еще сильнее побежали по впалым щекам.
- Жене моей скажи спасибо, - обронил он, отворачиваясь.
Потом крикнул, чтобы прислали сиделку, и вышел из палаты.
Вопросов еще было дохрена.
В коридоре его ждали. Арсений подошел к Сомову. Тот, как увидел его, рванулся было из рук, удерживавших его, потом начал, глядя исподлобья:
- Отпусти ее, - мотнул головой туда, где вокруг Марины суетился персонал. - Я вместо нее сяду.
Еще один романтический идиот.
Демидов мрачно хмыкнул, хотелось сказать: «Она же тебя в мясорубку провернет, сожрет и не подавится. И забудет как звать. А ты за нее срок будешь мотать!»
Вместо этого сказал, дернув щекой от раздражения:
- Нах*** ты мне сдался, чтобы тебя сажать.
И повернулся к нему лицом.
- Ребенок чей?
- Мой, - тихо проговорил Сомов.
Арсений качнул головой и отвернулся.
Послать бы тут все и поехать к Ане… Но надо было здесь закончить.
Полицию он вмешивать в это дело не собирался, но и оставлять Марину на свободе тоже не вариант. Неизвестно, что эта неуправляемая идиотка может учудить завтра.
Вернулся к Сомову, застыл над ним и, пока тот смотрел на него снизу вверх, озвучил:
- Марина отправится в закрытую клинику. Полечит голову. Ты поедешь с ней. Отвечаешь за нее, понял? Если она хоть раз еще выкинет что-либо подобное, я тебя из-под земли достану.
Мужик гулко сглотнул и закивал:
- Понял, - и еще с трудом, словно ему трудно было дышать, выдавил: - С-спасибо.
- Пошел ты, - вяло отмахнулся Арсений.
И отошел.
Глянул на часы. Пора тут закругляться.
Но оставались еще адвокаты Прохорова, Арсений направился туда. И только сейчас заметил, что среди них нет Ганина.
Мысленно чертыхнулся про себя и на ходу набрал своего человека, дежурившего на улице:
- Ганин на месте или уже уехал?
- Уехал минут пять назад, Арсений Васильевич. Вернуть?
Он молчал несколько секунд, взвешивал за и против. Что Боря конченный, и без того было известно. Сейчас Арсений хотел знать, к кому он побежит за поддержкой.
- Нет, - обронил коротко. – Проследите, этого достаточно.
И убрал гаджет.
Тем более что он уже дошел в ту часть коридора, где ждали адвокаты Пал Палыча. А те уставились на него, пытаясь угадать, что у него на уме. Дохлый номер. Внешне Демидов оставался непроницаем и невозмутим, хрен бы они по его лицу смогли прочитать что-то.
Наконец один из адвокатов вышел вперед и начал:
- Господин Демидов, интересы нашего клиента…
- Интересы вашего клиента не пострадают, - отрезал