Вихрем пронесся по дому, плевать было, что прислуга странно на него косится. И прямиком в спальню. А там полумрак. Аня не зажигала свет, стояла у окна. Ждала его.
Ждала.
Его женщина. Его белый ангел. У него сердце сладко щемило и выскакивало горлом. В следующий миг он уже прижимал ее к себе и жадно целовал, не давая опомниться. Изголодался за день. Потом подхватил на руки и понес на кровать.
И тут она вдруг отстранилась и спросила нахмурившись:
- Кто расцарапал тебе лицо?
Ох, ты ж, ё... Арсений мысленно схватился за голову.
- Аня, это не то, что ты думаешь.
- А что я думаю? - спросила она сурово.
Теперь-то – да, не хотелось, но пришлось рассказать обо всем, что было в больнице. И про Марину Прохорову тоже. Аня слушала молча, под конец они уже лежали рядом. Он обнимал ее, положив ладонь на живот, в котором малыш развил невиданную активность, как будто тоже весь день ждал папу.
Слишком яркие эмоции, слишком яркие.
- Все хорошо, Ань, - выдохнул он. – Клянусь, теперь все будет хорошо.
глава 27
Но не бывает, чтобы все идеально.
Той же ночью, под утро, уже начало светать, Демидова разбудил телефонный звонок. Он подкинулся сразу.
- Да, - тихо проговорил, отворачиваясь и прикрывая гаджет ладонью, чтобы не разбудить Аню.
Но она уже открыла большие тревожные глаза и уставилась на него. Он знаком показал - спи, а сам встал с постели и отошел к окну. И вот пока шел, услышал:
- Арсений Васильевич, вы просили передать, если будут изменения.
Арсений узнал голос, понял, что звонят из клиники. Столько дерьмовых мыслей полезло в голову.
- Что? – рявкнул он раздражаясь. - Опять проблемы с его дочерью?
Потом осознал, что повысил голос, повернулся взглянуть на Аню. А она привстала на локте, прикрываясь простыней. Черт! Такое зло взяло — разбудили все-таки! Не дали поспать. Махнул ей рукой, чтобы ложилась.
- Кто допустил ее туда? – спросил уже тише.
- Нет-нет, Арсений Васильевич, - понеслось из гаджета испуганное. – Его дочь тут ни при чем. Господин Прохоров скончался.
- Как? – он застыл, даже как-то внезапно осела злость. – Его же откачали вчера.
- Да, - оправдывался врач. – Но потом состояние ухудшилось. Вы понимаете, возраст, организм изношен. А тут… такой стресс. Не выдержало сердце.
Арсений слушал это и не знал, что испытывает.
Вроде бы он должен радоваться. Умер убийца отца, и ему даже не пришлось мараться. Конец проблеме, можно жить спокойно, не опасаясь подлого удара в спину. Но порадоваться не получалось.
Потому что все это было отвратительно досадно.
Вчера, когда старого урода спасали врачи, он неожиданно вложился в это эмоционально. И теперь узнать, что тот все равно умер.
Это как в детстве однажды. Мальчишки ведь много чем развлекаются, и их игры не всегда безобидны. В общем. Кто-то сказал, что если муху утопить, а потом положить в соль, она оживет.
Ну экспериментаторы же, ёпт. Конечно, попробовали. Утопили муху в пластиковой бутылке, потом положили в коробок с крупной солью. Муха действительно ожила, но, видимо, они были неаккуратны, оторвали ей одно крыло. В итоге пришлось муху добить, чтобы не мучилась, а у него на всю жизнь это в памяти осталось. Как некий критерий целесообразности.
Арсений Демидов никогда не страдал излишней сентиментальностью, но терпеть не мог бессмысленных смертей. Сейчас это была бессмысленная смерть.
И к этому плюсом нарисовалась еще одна проблема.
Не менее неприятная.
Он медленно выдохнул и сказал:
- Хорошо, что позвонили, я подъеду. У вас есть контакты его адвокатов? Вызывайте всех.
И прервал разговор.
Когда обернулся к Ане, та сидела на кровати, спустив босые ноги на пол. Арсений пошел к ней.
- Ложись, простудишься.
Она смотрела на него.
- Что произошло? – проговорила жестко и вдруг добавила: - Только попробуй соврать мне.
Мужик, державший в кулаке полгорода, хмыкнул, качнув головой, и провел ладонью по лицу.
- Умер Прохоров.
- Вот как…
Арсений поморщился, матерясь сквозь зубы.
Выносить на всеобщее обозрение и делать достоянием гласности все это семейное дерьмо он не хотел. Значит, придется допустить, чтобы Марина присутствовала на похоронах. Крайне нежелательно. Она же как обезьяна с гранатой, невозможно предсказать, что она может выкинуть.
А по-другому не получалось.
- Будут похороны, - проговорил наконец. - Я намерен присутствовать. Марина Прохорова тоже будет там.
- Угу, - Аня кивнула и села ровнее. – Я пойду с тобой. Надо с этим покончить раз и навсегда.
- Нет, - Арсений мягко сжал ее руки.
Склонился к ней.
Что-то такое в глазах. Что-то идущее из глубины. Приказ подчиниться и вместе с тем отчаянная просьба не вмешиваться.
Она ведь хорошо знала, каков на самом деле ее муж.
За это время достаточно открылся ей, показал все свои слабости и уязвимые точки. Но Арсений Демидов никогда не станет домашним котиком, пушистым и уютным, которого можно погладить по шерстке, а можно и кастрировать. Он настоящий зверь, сильный, непредсказуемый и жестокий. Зверь, которого надо уважать.
А своему мужчине нужно просто верить.
Как бы ее ни задевала эта ситуация с Мариной Прохоровой.
Сейчас он смотрел ей в глаза.
- Аня. Я обещаю тебе.
- Хорошо, - она медленно выдохнула.
Понимая, что надо дать мужчине это — право разрулить самому. Быть сильным, способным оградить ее от всего. Доверие.
Его черно-синие глаза, по-звериному подсвеченные изнутри, ярко вспыхнули горячим чувством. Он еще сильнее сжал ее ладони в своих.
Потом резко встал, пошел к шкафу и включил бледную подсветку.
Ясное дело, что теперь о том, чтобы забираться под одеяло не могло быть и речи. Аня сидела на кровати и смотрела, как сильный мужчина (ее мужчина) проводит рукой вдоль вешалок, выбирая рубашку.
И вдруг он застыл, весь напрягся, как зверь перед прыжком.
- Аня, что это?
И вытащил пакет.
Тот самый. Аня прикрыла рот рукой, глядя, как он присел на корточки и достал из пакета ту свою окровавленную красно-оранжевую гавайку.
- Что это, Аня? – повторил, вскинув на нее тревожный взгляд.
А она не плакала все это время. А тут – наверное, гормоны, или, может быть, слишком свежи были воспомининая, когда она считала его мертвым. Не смогла сдержать слезы.
- Я… - воздух застрял в