Очень оригинально, конечно!
«Привет».
«Как ты?»
«Все хорошо?»
Подумав, печатаю ответ:
«Вы ошиблись номером. Если что-то продаете, я все равно не куплю».
Антон тут же отправляет ржущие смайлы. Затем загружает фотографию своей кухни. На столе красуется мой любимый чайник и кружка. Вокруг идеальная чистота.
«У меня заложники. Если хотите увидеть их живыми и невредимыми, вам надо явиться по знакомому вам адресу сегодня вечером».
Вот дурак!
Улыбаюсь.
«У меня все хорошо, Антон. Не стоит беспокоиться».
Мозг еще не успевает подумать, а пальцы уже сами тянутся сохранить контакт. Вместо имени ввожу три смайла – два огонька и один ключик.
«Ну правда. Приходи, Фюрер. Могу подхватить у твоей богадельни», – прилетает новое сообщение.
Следом – еще одна фотография. На этот раз Антон сделал селфи. Без футболки и с моей кружкой в руке. Улыбка у него, конечно, шикарная: зубы белоснежные и ровные. Одно расстройство для стоматолога.
«Я страсть как полюбил эти твои чаепития…»
«Тебе заняться нечем, Антон?»
«Мне в наряд только завтра».
«Ты вроде еще чем-то занимался или я ошибаюсь?»
«У меня свое мотоателье. Но сейчас жду одну запчасть из Европы для сборки. Все встало, короче».
«Если ты понимаешь, о чем я…» – отправляет вдогонку фотографию своего раздутого паха в черных трикотажных шортах. Над широкой резинкой абсолютно ровный пресс без единой складки.
Извращенец. Морщусь брезгливо и удаляю снимок, чтобы не приглядываться.
Как-то Ленке назойливый поклонник прислал дикпик. Я сейчас себя примерно так же мерзко чувствую.
«Просто вызови асфальтоукладчик. Это поможет. У меня урок. Всего доброго», – сухо прощаюсь.
Проверив беззвучный режим на телефоне, отправляюсь в кабинет. По пути здороваюсь с коллегами и учениками. После занятий проверяю тетради с домашними заданиями и готовлюсь к новым темам на завтра. Потом полчаса убеждаю завуча исправить учебное расписание. Почти каждый день у меня несколько окон между уроками, это напрягает.
Маргарита Степановна общается со мной как с ученицей старшего класса. Свысока и холодно.
– Милочка, как же я вам могу помочь? Учителей не хватает, кабинетов тоже. Приходится чем-то жертвовать.
– Моим временем?
– Все как-то относятся к этому с пониманием, – разводит она руками. – Возьмите еще пару пятых классов. И «окон» ваших в расписании не будет, и всем счастье.
– Нет. Вот такого счастья не надо, – мотаю головой и, так и не добившись результата, покидаю кабинет администрации.
Домой выезжаю поздно. Дождь, слава богу, закончился, но погода все равно оставляет желать лучшего: пасмурно, сыро и холодно. Так как попадаю в час-пик, получается еще и в пробке постоять.
Когда выхожу из автобуса на своей остановке, на улице уже темнеет.
Зайдя в квартиру, сначала пугаюсь, а потом расстраиваюсь. Ну что опять? Свет в ванной комнате и на кухне зажжен, в нос проникает аромат жареной картошки. Желудок скручивается от голода.
– Еся, – выглядывает Саша. – Ты пришла?
– Что ты здесь делаешь, Саш? – расстегивая пальто и скидывая ботинки, устало спрашиваю.
– А я жду-жду. Хотел уже за тобой ехать.
Я удивленно округляю глаза. За три года Саша нас с тетрадками из школы никогда не забирал. Сначала просила, настаивала, жаловалась, потом в один момент перестала. Его «четырнадцатой» все время не до меня: то стартер не крутит, то ремень слетает.
– Я мусор вынес и полку в ванной прибил. Помнишь, ты просила?
– Это было полтора года назад, – отвечаю тихо.
– Только руки дошли, – смотрит на меня глазами побитой собаки. – Иди мой руки, Еська, будем ужинать. Я твою любимую картошку пожарил. С корочкой…
Глава 13. Антон
– А я ей говорю: «Ну далась тебе эта Анька, Зая! На нее ведь без слез не взглянешь. А ты у меня идеальная женщина. И красивая, и умная, и спокойная».
Парни ржут. Недовольно на них посматриваю и потираю подбородок.
Это Фюрер-то спокойная?
– А она? – спрашиваю у Сани, продолжая укладывать пожарный рукав.
– Да че она… Все равно вернется. Мы ж с ней как «Инь и Янь, только Есь и Сань».
Справа снова слышен раздражающий мужской хохот. Я, как дирижер, резко обрываю его одним взглядом.
– Ты ее поэтому обманываешь? – не сдерживаясь, едко замечаю.
Тут же морщусь.
Хорош! Как баба себя ведешь, Огнев. Скоро «Мужское и женское» на Первый канал пригласят вести.
– Ты о чем это, Тох? – непонимающе хмурится Малыш.
– Ни о чем, – иду в ангар, отпинывая в сторону пустое мусорное ведро. – Забей!
На хуй эти их разборки. Детский сад.
Я в «Санта-Барбаре» участвовать не нанимался.
Смена была напряженной. Несколько холостых выездов, пара мелких возгораний и одно серьезное. Квартира в девятиэтажке. Хрен бы побрал эти старые дома, узкие лестничные пролеты и площадки, заставленные хламом. До сих пор адреналин в крови шпарит.
Я, пожалуй, из пироманов. Не поджигаю, естественно, но во время непосредственного тушения чувствую особый кайф.
Ну и страх присутствует. Куда без него родимого?
Без страха в пожарной части делать нечего. Лучше сразу увольняться, потому что от тебя зависят жизни ребят твоего звена. Отбитые на голову у нас обычно не задерживаются.
– У тебя все нормально, Тох? – семенит за мной Саня.
– Лучше всех, – выплевываю.
– Ты какой-то странный. С бабушкой что?
– Нормально с ней все. Позавчера заезжал: как обычно, пироги печет.
Саня резко останавливается и бьет себя по лбу.
– Прости, я забыл. У родителей твоих годины были. Седьмого сентября же?
– Ага. Были. Седьмого.
– Ты поэтому такой запаренный?
– Поэтому, – киваю, чтобы отъебался.
Сдав оборудование новому наряду, занимаюсь своей боевкой. Отстегиваю теплоизоляционную подкладку и ловко запихиваю грязный, заляпанный копотью костюм в пакет.
Саня снова оказывается рядом. Как говорящий осел за Шреком, следует за мной по пятам.
– Может, седня по кабакам, Антох? – смачно потягивается. – Как в старые добрые…
– Не хочется.
– Ну или на дискотеку, – смешно пританцовывает. – Я сто лет нигде не был. Ты ведь знаешь. Надо наслаждаться временной свободой.
– Временной? – оглядываюсь на него, пока направляюсь к «Субару».
Сигнализация пищит, и одновременно щелкают дверные замки. Прохладный осенний воздух бодрит.
– Конечно, временной. Я дал Есе время, чтобы меня вернуть. По моим прогнозам, недели две – и она сама взвоет. Не сможет без меня, – подмигивает он. – Если ты понимаешь, о чем я…
– Ссать мимо унитаза будет некому? – предполагаю.
– Да нет, – Саня хлопает меня по плечу и ржет. – Я про секс…
Усмехаюсь, с силой хлопая задней дверцей.
Твою ж мать.
Тут я тебя подстраховал, дружище, как следует. Горечь во рту раздражает, откуда только взялась?
– Антон! – зовет начальник караула. – Огнев!
Степаныч – крутой мужик.