– Давай пообщаемся, – приближается начкар.
– В следующий раз, – запрыгиваю в тачку.
– Это по поводу твоего повышения, Антон…
– Попридержи его до лучших времен. Пока не до этого.
Киваю Саньку и Степанычу и быстро завожу двигатель. Приложив два пальца к голове, отдаю честь и выезжаю с полупустой парковки.
– Так дела не делаются, – слышу недовольный голос начкара вдогонку.
На светофоре ставлю телефон на подзарядку и гипнотизирую экран, тут же выдающий звонок с незнакомого номера. Для клиентов мотоателье слишком рано.
– У аппарата.
– Антон, здравствуйте. Это Ада Львовна.
– Ада Львовна, – пытаюсь соображать неспящими извилинами. Их с каждой минутой все меньше и меньше.
– Да-да, соседка Есении. Вы ее на днях навещали с товарищем. Помните?
– Ага… Было такое.
– У меня тут проблема. Правда, не совсем по вашему профилю. Прямо скажем, по обратному. Но, возможно, у вас будет время заехать посмотреть?
– Что случилось? – устало вздыхаю.
Приближающийся глубокий сон машет рукой и отчаливает восвояси.
– Мне неловко вас просить…
– Ада Львовна. Давайте без прелюдий. Я для них уж больно сильно не в форме.
– Хорошо, – тут же бодрится старуха. – Кран на кухне подтекает. Боюсь, как бы соседей не залить, а сантехник запил. Я у Есении ваш телефон выпросила, она не хотела давать, вы не подумайте и не ругайте ее.
По жопе отшлепаю, как свидимся. Быстрей бы.
– Антон? Вы поможете?
– Сейчас буду, – отвечаю, разглядывая маячащие впереди цветные многоэтажки.
Развернувшись, еду в центр. А это в начале сентября тот еще квест. Полгорода понавозвращалось с дач: решили вдруг поработать и поучиться.
Припарковавшись у дороги, поправляю нашивки на форме и закидываю телефон в нагрудный карман. Жаль Училка уже на уроках.
В подъезде тихо. Преодолев четыре лестничных пролета вприпрыжку, стучусь к Аде Львовне, поглядывая на соседнюю дверь.
– Что у вас здесь? – спрашиваю без предисловий, скидывая ботинки.
Женщина мельтешит перед глазами, перекладывая вещи с тумбочки в шкаф.
– Это на кухне. Пойдемте, – зовет за собой.
Быстро окидываю взглядом знакомое помещение со старой мебелью и высокими окнами. В квартире вкусно пахнет завтраком. Жадно сглатываю слюну.
– Как розетка? – спрашиваю мимоходом.
– Ой, да я уж и не знаю, как вас благодарить, Антон. Все работает замечательно. Столько мучилась с ней, сейчас прямо новая жизнь началась.
– Так уж и новая, – усмехаюсь, вежливо отодвигая старушку от кухонного гарнитура.
Настраиваю напор и присаживаюсь, чтобы зафиксировать протечку. Вода тонкой струйкой стекает в шкаф под мойкой ровно в том месте, где кран закреплен гайкой.
Подтягиваю рукой, поддается легко. Значит, скорее всего, дело в ней.
– Ключ-то есть у вас? – спрашиваю, потирая пальцы.
– У меня нет, – растерянно произносит Ада Львовна. – Я как-то не подумала. Да и Есения сказала, что он у вас всегда с собой. Я еще удивилась.
– Хм… Что? – поворачиваюсь, еле сдерживая смех.
– Ну… ключ. Она так сказала.
Смущаюсь, что мне несвойственно, и медленно качаю головой.
Вот сучка. Член на эту мысль реагирует стандартной стойкой «смирно».
– Может, плоскогубцы? – спрашиваю с надеждой.
– Есть, конечно, – хозяйка всплескивает руками и уходит в сторону кладовки.
Затянув гайку, возвращаю инструмент и снова включаю воду. Результат меня вполне устраивает.
– Вроде все, – отчитываюсь. – Но сантехника на всякий случай позовите.
– Ох, спасибо, Антон! Какой вы хороший. И кольца нет. Неженатый?
– Да Боже упаси, – тихо ухмыляюсь.
– Родители, наверное, вами гордятся?
Стиснув зубы, молча иду к выходу и обуваюсь. Дверь тоскливо поскрипывает.
– А я пойду к Есении зайду, расскажу, какой вы молодец, – продолжает Ада Львовна, натягивая тапки.
Хищно посматриваю на соседскую квартиру. Во рту слюна собирается.
– А она дома? – прищуриваюсь.
В воздухе концентрируется мое нетерпение.
– Дома, конечно. Она по средам всегда со второй смены работает.
– Стоять. Я тогда сам расскажу, – подмигиваю Аде Львовне, прикрываю дверь и выпрямляю плечи.
Глава 14. Антон
– Привет, – произношу, проталкивая стройное тело обратно вглубь квартиры от любопытного взгляда любопытной соседки.
Прикрываю плотно дверь ногой. В воздухе запах плавленого сыра. Это… тоже возбуждает.
– Что ты… – возмущается Фюрер, воинственно упирая руки мне в плечи. Сминаю слабое сопротивление и прижимаю ее к стене. Твою ж мать. – Антон!.. Ты что творишь?
– Поздороваться зашел, шутница.
Быстро окидываю взглядом короткую домашнюю футболку, едва прикрывающую бедра, и разноцветные крендельки на голове.
Бигуди, что ли? Впервые вижу.
Смешная она, конечно, когда домашняя. От роковой девицы, высокомерно потягивающей шампанское в шелковом фартуке с голой спиной и полуголой грудью, ни следа. Меня ведет от этого диссонанса и умения Файер быть разной.
Обхватываю мягкие ягодицы и вынуждаю стройные ноги обвить мои бедра. Действую на инстинктах. От человека разумного – только лишь прямохождение.
– Немедленно меня отпусти, Огнев! – Еся пытается вырваться.
– Ага. Как только, так сразу.
Склоняюсь, чтобы поцеловать приоткрытый рот, но зараза меня кусает.
– Блядь, – смеюсь, продолжая ее удерживать и задевая свои губы рукой.
Вот мегера. До крови цапнула.
Член звенит о колокола из опухших яиц. Ум за разум заходит.
– Ну держись, пиранья, – зловеще хриплю. – Сама напросилась.
Зафиксировав податливое тело с помощью все той же стены, обнимаю лицо и впиваюсь в розовые губы теперь по-взрослому. Захватываю острый язычок и как следует полирую его своим. Влажно целую до тех пор, пока она не включается в игру.
Еся отпускает себя вместе с продолжительным громким стоном. Обвивает мою шею руками и даже не пытается задушить – обнимает. Не сдерживаю улыбки.
Не такое уж я и «мерзкое животное», получается?
– Че сразу так нельзя было встретить? – спрашиваю, любуясь полуприкрытыми глазами с дрожащими ресницами. – Всему учить надо. И кто из нас училка?
– Заткнись, – шепчет сбивающимся голосом.
Сама жарко целует, царапая затылок острыми ноготками.
– Хочу тебя трахнуть, – толкаюсь в теплую промежность. Наши тела вздрагивают в унисон. – Сил нет никаких. Сжалься над бедолагой, а?
– Только если… в порядке благотворительности, – фыркает.
– Принимается, мы не гордые, – хохочу, стягивая ботинок с пятки. Со вторым расправляюсь чуть сложнее.
Несу ее в спальню. По наитию. Планировка мне хорошо знакома.
Завалившись на кровать, снова нападаю на истерзанные губы. Задираю тонкую ткань, оглаживаю бедра, едва прикрытые бельем, и ласкаю впалый живот. Добираюсь до мягкой груди. Здесь планировка тоже привычная.
Секунд на пять оторвавшись, стягиваю с себя куртку и футболку. Ее одежду тоже отправляю на пол.
Любуюсь, замирая на кровати. Офонареть. Хочется растянуть момент. Медленно обхватываю длинную шею и веду ладонью по манящей ложбинке, спускаясь до низа живота. Между ног удивительно скользко.
Есения дышит тяжело, извивается и хлопает глазами.
– Тебе особое приглашение надо? – кривится. – Или ты завис от счастья?