- Владлен, мне так плевать, веришь? - она произносит это с ледяным спокойствием. Будто и правда разучилась сопереживать мне. — Тимох, ты еще тут побудешь? Ну, как знаешь. А я поехала, я и так здесь задержалась.
Она снова собирается уйти, но я не могу ее отпустить. Без нее я исчезну.
- Постой, я хотел кое-что сказать. Я сегодня направил встречное приложение по нашему разводу, там я отказываюсь от всего и еще… Я купил недвижку! – наконец договариваю я. - Элитную. И оформил ее на сестру, чтобы тебе ничего не досталось. Но я хочу переоформить ее на Тимофея. Сейчас все устаканится и мы подумаем, как лучше ему подарить квартиру. Мне она сейчас все равно не нужна.
Тимофей молча кивает, не отказывается. А Карина смотрит на меня с той самой, убийственной ехидной усмешкой.
- А если бы была нужна, ты бы и дальше ее скрывал? - бьет она точно в цель.
Я открываю рот, чтобы что-то ответить, оправдаться, но в этот момент дверь в ординаторскую открывается.
Из кабинет выходит врач. Судя по голосу тот самый, с кем я говорил по телефону. Он проходит мимо меня, будто не замечая, и обращается к Карине.
- Сделали экспресс-ХГЧ. Не беременна.
Меня будто током бьет. Это же я просил его сделать тест! Зачем он обсуждает такое с Кариной? Это мы с Леной планировали ребенка, и после новости о ее отравлении, это было первое о чем я думал, что Лена может быть беременна. Я позвонил и попросил доктора как можно скорее сдать все нужные анализы, и теперь он говорит об этом. С моей бывшей женой! Без меня! И почему-то смотрит на нее, а не на меня! Я отстраняю Тимофея плечом, вклиниваюсь в их диалог, пытаясь вернуть себе главную в этом разговоре роль.
- Что еще нашли? - спрашиваю я деловым, начальственным тоном, каким когда-то говорил на совещаниях.
Врач медленно переводит на меня взгляд. На его лице появляется нехорошая, кривая ухмылка.
- Нашли, - говорит он с какой-то гадливой радостью. - Все нашли. А то, что не обнаружили, просто высевается дольше. Мы же делали ПЦР-тест, а они хоть и быстрые, но не всегда точные.
Воздух перестает поступать в легкие. Я не понимаю.
- Не могли бы попроще. После всего этого у меня в голове каша, - снова голос Карины. Скрипучий, как пальцем по стеклу.
Врач пожимает плечами, наконец, отрывая взгляд от нее.
- Да куда уж точнее. Гонококки, трихомонады, хламидиоз, сифилис. С таким набором - просто чудо, как она СПИД не подхватила. Так что я рекомендую провериться и ее молодому человеку.
Он… он смотрит на Тимофея. И Карина, повинуясь его взгляду, тоже смотрит на моего сына. Его лицо искажается ужасом и отвращением.
- Во-первых, это не я! – Резко обрубает он. - Во-вторых, омка, ну ты какого обо мне мнения? Даже если бы у нас что-то и было… ВОТ!
Он с яростью выдергивает из кармана длинную, почти автоматную ленту презервативов и трясет ею перед лицом ошеломленного врача.
- Ма-ла-дец, - машинально, одними губами, произносит Карина и тут же переводит на меня взгляд.
А я просто стою. С открытым ртом. Мозг отказывается переваривать услышанное. Гонококки… Сифилис… У Лены? У моей нежной, хрупкой, цветочной Лены? Это какой-то бред. Кошмар.
Но в кошмарах ты так или иначе понимаешь, что это сон. А вот я чувствую, что все происходит по настоящему. И ненависть Карины, она тоже настоящая. Такая, от которой кровь стынет в жилах.
- Казанский, - шипит она. - Раньше я просто желала тебе обосраться. Но теперь… теперь…
- Карина, я клянусь, я не знал! - вырывается у меня дикий, испуганный крик. - Клянусь!
- Если выяснится, что ты заразил меня… - ее голос низкий, змеиный, полный такой лютой ярости, что я инстинктивно отшатываюсь.
— Кариночка, нет! Это невозможно! Мы с Леной всего два месяца как перестали предохраняться! И я не был с тобой с того времени, как начал с ней отношения! – я говорю так быстро, чтобы она просто поверила мне. Мне жизненно важно это. Я не был с Кариной честен, но я не приносил эту грязь в нашу с женой постель.
Она смотрит на меня еще несколько секунд. Прямо в душу. И произносит своим страшным, замогильным голосом:
- Знаешь, Казанский, если у тебя найдут весь этот букет и в итоге ты помрешь от какой-нибудь гонореи, то мне даже не будет тебя жалко. Заслужил.
Она разворачивается и уходит. Тимофей, бросив на меня полный отвращения взгляд, идет за ней. А я даже не пытаюсь догнать их, потому что впервые понимаю – они ушли навсгда.
Я остаюсь один. Врач что-то говорит мне про анализы, про то, что мне тоже надо провериться. Но я его не слышу. Я иду по коридору.
В палате, куда положили Лену, полно людей, но мне на них плевать. Я опускаюсь на стул у ее кровати. Она лежит, уткнувшись лицом в подушку, ее плечи мелко дрожат от рыданий.
Я просто смотрю на нее. И не чувствую ничего. Ни капли жалости. Ни злости. Пустота.
Лена поднимает заплаканное, распухшее лицо.
- Это Рома… - всхлипывает она. - Котичка, у меня ведь никого не было, кроме тебя и его. Мы же пожениться хотели, детей планировали… а он вот так!!!
Я молчу. Мне нечего сказать.
- Скажи, что-нибудь! Отругай меня! Назови дурой!
Я молчу.
- Врачи говорят, что все это лечится! Нужно будет просто пропить лекарства тебе и мне, и все будет хорошо.
И снова тишина. Ни говорить, ни даже смотреть на Лену не получается. Теперь она кажется такой грязной, что даже воздух рядом с ней может меня отравить.
- Тут ужасно, - она смотрит на меня мокрыми, умоляющими глазами. - Пожалуйста, забери меня отсюда. Я так хочу, чтобы ты меня забрал.
- Не получится, Лен, - говорю я ровным, безжизненным голосом. - Тебе надо понаблюдаться, и я не знаю, как долго. Но когда