Вращая кистью у виска, села на место и перекрестила руки. Спутники выжидательно молчали, и я, закатив глаза, нехотя пояснила:
– Многое из нашего утра мне как будто бы снилось.
– А-а, – Зева поскреб ногтем щеку, – я думал, ты просто экстрасенс. Например, знаешь, что мы с Велей – хельты.
– Аларинкийцы, – поправила я и растерянно посмотрела на соратников, которые резко перестали улыбаться, и на автомате повторила: – Вы – аларинкийцы.
– Это похоже на баг, – Веля показала на меня острым ногтем, обратившись к брату. – А я, черт побери, говорила, что макетный холм – бельмо на глазу. Сами посудите, – Повелительница мух обратилась ко всем, – «заброшку» вряд ли населяли клоны Белого Вейнита. Это какая-то ловушка, замануха на живца.
Ее взгляд заострился на мне. Я повела плечом:
– Я, может, и иголка в ботинке Дайеса Лебье, но вряд ли он бы потратил столько энергии на то, чтобы создать мне Нарнию внутри иллюзии. Сдается мне, фокус с «перемоткой времени» – изобразила кавычки пальцами – не самая дешевая затея, к чему ее усложнять? Разве что…
– Что? – спросил в нетерпении Зева, когда я застряла в глубокой думе.
– Что, если вы – галлюцинации? Ведь любой бред основан на пережитом опыте, а я видела и Яна, и вас, работала с вами, может, не мир иллюзорен, а и «вторички» никогда не было… – черная сеточка затянула зрение, в висках застучала кровь от приближающейся панической атаки, и я заставила себя ощутить давление подошв на землю, но тут Ян сказал:
– Молодцы, загрузили девчонку. Теперь ее кукуха окончательно съедет, и она, уверовав, что мир – симуляция, кого-нибудь зарежет на радостях!
Веля обхватила мои плечи и заглянула в лицо, в котором не осталось ни следа страха – ведь мы вернулись в колею сюжета моего сна. Да и сон ли это был? В общем, надолго отходить от намеченного пути не стоило, иначе пророчество макета могло и сбыться. Я не душевнобольная, просто интерфейс восприятия обнажил недочеты устройства.
– Кое-кому пора на процедуры, чтобы языком попусту не молол, – съязвила я, собрав руки на груди.
– За дело. Раздевайся, – сказал Зева Яну.
Я считала ворон в отдалении. Все равно ничего не смыслила в манипуляциях Вельзевулов: они просвечивали кожу макета специальным фонариком, что-то записывали и, хмурясь, тут же зачеркивали. Когда я подошла, Веля почесала нос фонариком и вернула луч на оголенный торс, на котором я старалась не акцентировать внимание. Подойдя ближе, я разглядела рунопись на ребрах Яна.
– Ума не приложу, что это за серийный номер. Зев, это АИНовский новодел? – спросила Веля.
И опять я предсказала, что они не знают значения цифр. Андрей быстро ввел данные в контактер, опустил плечи и на выдохе произнес:
– Ничего подобного. Мне неизвестна эта языковая система, сестренка. Да и всей АКАШИ в придачу.
Эвелина выругалась и повернула голову Яна, чтобы открыть обзор на символ за ухом, походивший на точку, вписанную в окружность.
– У старых моделей здесь значился логотип, – пояснила она. – После ряда реформ против монополий такую практику запретили. А это что за знак?
– Циркумпункт, – прошептала я. – Символ Всесоздателя.
Брови Вели взметнулись вверх:
– О, вау, да вам есть что обсудить с религиозным фанатиком Зевой.
– Да и что с того! Архитекторы миров есть? Есть. Значит, и Вселенная спроектирована, – возмутился Андрей.
Я попыталась вразумить брата с сестрой и заметила, что АИН веников не вяжет, раз маркирует манекенов печатями Абсолюта.
Веля скривила губы, покачав головой:
– Прям уж… Они не помечают макетов, чтобы не запятнать репутацию. Лгут, что макетов им поставляют по благотворительности – все-таки аисты помогают змеенышам найти новый дом, а эверий на кукол не хватает, плак-плак, – Повелительница мух притворно поводила кулаками у глаз.
– На Земле аист – хищная птица, – сказала я, хотя неоднократно это, вроде бы, повторяла. А вроде и нет. – Что ж, получается, создатель макета – даже не сотрудник АИН. И как нам его искать?
Брат с сестрой обменялись подозрительными взглядами, и Зева вызвался прогуляться со мной по округе, чтобы поискать зацепки и разузнать побольше о той местности, куда нас забросило. В душу закрались сомнения, что меня пытаются отвлечь от мучительного зрелища, но я мотнула головой: вдруг они, ну, скажем, не хотели делать из близкого свидетеля препарирования лягушки? Эта «лягушка» была идентична той, кого я любила. Повелители мух просто берегли мою психику.
И все-таки я плелась вдоль обочины за Зевой с тяжелым сердцем. Он выкладывал всю подноготную их с Эвелиной семьи – как они вынуждены скрывать преступный род деятельности и имитировать счастливые студенческие годы перед воспитателями. Андрей вырвался вперед и, сцепив ладони на затылке, бодро шагал по пустоши и в какой-то момент, увлекшись болтовней, перестал кидать на меня взгляды через плечо. Не сказать, что я черства к проблемам других, но почему-то история Повелителей мух мне приелась, будто я неоднократно слышала ее, поэтому двигатели моей эмпатии сработали вхолостую.
Я отстала, засмотревшись на изваяние, жившее в маленьком «домике», поросшем мхом. Столбик, воткнутый в гравий, в вышину не более полутора метров, слегка покосился, и башенка с циклопом, усевшимся в позе лотоса, опасно склонялась вправо. Циклоп смотрел выпученным глазом, в центре которого зияла выемка зрачка. Его пухлое тельце покрывала шерсть, изображенная умелым мастером в виде тоненького ворса.
– Ой, Верун, ты чего это тут? – ко мне подлетел Андрей и, поправив очки, оглядел содержимое домика. – Ого, сколько ништячков!
Зева говорил про дары, которыми был окружен пучеглазый божок: драже в глазури, тянучки, жевательные резинки, батончики, похожие на шоколадные, орехи, неопознанные сласти в разноцветных упаковках. Я только успела рот открыть, как ненасытный Повелитель мух уже слопал какую-то конфету и тут же выплюнул, скособочив рот:
– Горечь, – сказал он, потирая губы.
– Зачем ты это съесть-то пытался? – спросила я, помассировав висок. – Просрочено же. Или несъедобно вовсе.
Андрей пожал плечами и мило улыбнулся. Инфантильный-таки братец достался Эвелине, но она его любила, а он – ее, и вместе они составляли ту пару костылей, на которую опирались на сложном жизненном пути.
Мой взор упал на горизонт дороги, у которой, казалось, не было ни начала, ни конца, как у этого утра. По сердцу скоблили ржавые гвозди беспокойства, и я не могла найти этому объяснения, лишь сказала Зеве, что нам пора возвращаться в лагерь. Напоследок взглянула на циклопа: с нижнего века стекала густая капля меда, будто циклоп им мироточил, но наваждение пропало, стоило моргнуть.
По возвращении нас встретила Эвелина и, пока Ян «перезагружался», мы обменялись парой слов. Как я