Я не предам его. Он меня защищал, и я это ценю. Как бы больно ни было. Со своим чувством вины за это, я буду жить, нося его в себе. Но всё равно буду рядом с Марком, пока сам не прогонит. Но искренне верю, что этого не произойдёт.
– Если считаете меня виноватой, то искренне прошу меня извинить. Я и без вашей помощи сжираю себя изнутри. Но чтобы вы не говорили, от Марка не откажусь. Просто попытайтесь переосмыслить некоторые моменты. Подумайте не обо мне, не о себе, а о сыне. И о том, чего хочет он. Меня любить не нужно, я не прошу. А вот сына любите, как и делали это раньше.
Женщина хотела что-то ответить, но наш разговор прервал подошедший врач. Уведомил нас о показателях Марка, о его состоянии в реанимации.
Заговорить снова, когда опять остались вдвоём, мы не пытались.
Примерно через полчаса вернулся Виктор. Привёз мне чистую одежду, которую купил неподалёку в торговом центре.
Искренне поблагодарив мужчину, пошла в уборную. Оторвав бирки с вещей, надела спортивные штаны и чистую футболку с кофтой на молнии.
Старые вещи выкинула в мусорное ведро. Жаль, нельзя этот день также скомкать и выбросить. И чтоб всё было хорошо. Чтоб не было того ужаса, что был сейчас.
Когда вернулась обратно, Виктор сказал, что договорился о визите в реанимацию.
У меня в очередной раз за сегодня сердце с ритма сбилось. Я была готова бесконечное количество раз говорить ему спасибо.
Помню первую нашу с ним встречу. Когда он на меня орал, выйдя из машины, перед которой я выскочила. Думала, что он меня после этого на дух переносить не будет. Ошиблась.
Теперь у меня к нему отношение было ни просто как к сотруднику мужа, а как к близкому человеку, переживающему беду вместе со всеми.
Как бы сильно мне ни хотелось скорее оказаться рядом с Марком, первой пропустила к нему, его маму. Казалось, что так будет правильно.
А я чуточку потерплю и зайду после неё. Успокаивала себя тем, что мы с ним ещё наверстаем.
Глава 19
Камилла
Сегодня Марка выводят из медикаментозного сна. Волнуюсь жутко. И одновременно с этим, очень жду.
Можно считать, что всё прошедшее время я буквально жила в больнице. Получилось договориться с главврачом, и за дополнительную плату, мне дали отдельную палату. Пошли на уступки. Равно как и на работе, дав отгулы.
А ещё я в край обнаглела и проводила в реанимации непозволительно много времени.
Это в первый раз было сложно туда попасть. После первого, был второй. И как-то так получилось, что навещала я Марка довольно-таки часто. Отдельное спасибо Виктору, который эту возможность мне предоставил.
От него же я знала, что водителя той машины благополучно прооперировали. Сейчас вовсю идёт следствие. Тот мудак пришёл в себя практически сразу, подробности происшествия тоже вскрылись молниеносно. Неутешительные для меня. И да, если бы не Марк, меня бы переехало.
А ещё, я в курсе, что то дело с Костецким, вовсю набирает обороты, даже несмотря на то, что Марк не у руля.
Он успел дать делу ход. Причём достаточно уверенно. Верные помощники держали руку на пульсе.
Это не могло не радовать. Куда хуже было бы, если б Марк, выйдя из строя, упустил возможность мести. Он слишком долго к этому шёл.
Да это даже не месть, а правосудие и справедливость. Мстил бы он иначе. А он делает всё в рамках закона, потому что есть чем крыть и чем давить.
И я совру, если скажу, что не рада тому, что тоже чуточку причастна.
Жаль, что сегодня в реанимацию попасть всё же не получилось. Врачи сказали, если всё пройдёт хорошо, то увидимся мы с Марком уже в палате, а не в реанимации. Это обнадёживает.
Но, тем не менее, всё равно не могу найти себе места. Всё утро меряю шагами пространство палаты, в которой обосновалась. То пальцы заламываю, то губы кусаю. То всё и сразу.
Ожидание мучительно. Оно съедает. Даже несмотря на то, что это ожидание – предвестник хорошего.
Пока я стаптывала подошву тапочек, дверь в палату открылась. Обернувшись на звук, увидела на пороге Антонину Павловну.
Она тоже каждый день приезжает. Тоже навещает сына, болея за него всей душой.
Сдержанно поздоровавшись друг с другом, на время сделали вид, будто не замечаем друг друга.
Это уже привычное взаимное поведение. Не супер, да. Но зато без скандалов и ругани.
Но в одном мы были одинаково похожи. Она, так же как и я, сейчас была на взводе. Нервничала. Я тоже.
Спустя минут тридцать Антонина Павловна вышла из палаты. Вернулась спустя минут двадцать. Не с пустыми руками.
Принесла поднос с двумя тарелками и кружкой чая. В одной омлет, в другой тосты с сыром. Узнала посуду. С больничной столовой, куда я изредка ходила есть.
Поставила полном на тумбу, сама села в кресло.
– Сядь поешь, пока Марка в палату не перевели и есть время. – грубо немного прозвучало.
– Не хочу пока. Спасибо.
– Хочу, не хочу. Нет слова «не хочу», есть слово «надо». Марк придёт в себя, а от тебя одни кожа да кости. Скажет, что это я тебя довела до истощения. – фыркнула, переведя взгляд к окну.
Не знаю, кажется ли мне, но она будто так заботу проявляет. Делает это весьма своеобразно и специфично.
Подругами мы не стали, нет. Не сблизились. У нас просто одна на двоих беда.
Но что-то всё же незримо поменялось за эти дни. Женщина больше не нападает. Да, груба и категорична. Но проклятиями не сыплет. Наверное, в нашем случае, это большой прогресс.
– Спасибо. – не стала отвечать колкостями, а приняла её… предложение? Совет? Наставление? Даже не знаю, с чем именно сравнить её интонацию.
Через силу, всё же впихнула в себя завтрак.
После того как поела, решила отнести поднос с грязной посудой в столовую.
Но пройдя только часть холла, резко застопорилась.
У стойки медсестры увидела… Евгению.
– А она-то тут что забыла? – произнесла вслух и плотно сжала губы.
У меня пожар по коже волнами разошёлся. Возмущение. Ревность. Агрессия.
Целый спектр эмоций, которые сложно отделить друг от друга.
Не отрывая взгляда от девушки, шла в сторону стойки. Попутно, приближаясь, вслушивалась в её разговор с медсестрой.
– Ну неужели так