— А, это вы, князь, — король кивнул и снова посмотрел в окно. — Не думал, что на моё царствование выпадет подобное.
Я встал рядом с ним и окинул взглядом волнующееся море парижан. От дворца толпу отделяла только тонкая сине-красная линия солдат. Чуть надави на такую, и она порвётся, отдавая Версаль во власть бунтовщиков.
Кто бы ни организовывал это выступление, он действовал очень изобретательно. В первых рядах толпы стояли исключительно женщины — солдаты не осмелятся в них стрелять и не смогут отогнать. А то и вовсе перейдут на сторону «народа». Зато сразу за женщинами я разглядел вполне себе боевые рожи, и оружие там имелось у каждого второго.
— Народ желает, чтобы королевская семья переехала в Париж, — Людовик скривился. — Или лучше сказать, народ требует этого у меня.
— Вы можете всё изменить, Ваше Величество.
Король вопросительно посмотрел на меня.
— Если позволите, я разберусь с толпой. Мои воздушные пехотинцы помогут солдатам, а моя магия заставит бунтовщиков разбежаться.
— Я не могу позволить, чтобы правитель другой державы убивал моих подданных.
— Иногда власть должна применять жёсткие меры, Ваше Величество. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц.
— Князь, я благодарен, что ваша жена вылечила моего сына. И постараюсь завершить нашу сделку как можно быстрее. Но сейчас вы лезете не в своё дело. Позвольте мне самому разбираться с моим народом. Прошу, уезжайте — вы здесь лишний.
Я поклонился королю и пошёл прочь не оглядываясь. Да, никаких сомнений: Версаль уже пал, только никто ещё не осмелился признать этого факта. У короля не осталось шансов сохранить власть.
* * *
На следующее утро я сел завтракать в одиночестве. Таня порядком утомилась с лечением дофина и отсыпалась, восстанавливая силы. Но не успел я выпить чашку кофия, как в столовую вошёл Киж.
— Не помешаю, Константин Платонович?
— Садись. Полагаю, ты с новостями?
Мертвец кивнул, плюхнулся на стул и потянулся к графину.
— Да, есть… Фу, это что, компот? Какая гадость! — Он скривился и отодвинул графин подальше от себя. — А что, рябиновки нет?
— Рябиновка рано утром — моветон.
— Это если только проснулся, — Киж усмехнулся. — А я со вчерашнего дня ни разу не присел.
— Нашёл наших друзей-масонов?
— Ну, — Киж вздохнул, — только мелочь, Константин Платонович. Я чую, что Калиостро и Сен-Жермен в Париже, но не могу взять след. А волшебный компас, что вы мне дали, можно вместо вентилятора использовать — стрелка крутится как бешеная.
— Допросить никого не пытался?
— Не представилось удобного случая, — он развёл руками. — Ночью все депутаты-масоны собрались вместе, у них там нечто вроде революционного штаба. Внутрь мне попасть не удалось: там какие-то отвращающие Знаки, чужим ни войти, ни выйти. Но обещаю, я найду старших масонов. Землю буду рыть, но найду.
— Другие новости есть? Что там король? Париж всё так же волнуется?
— Париж празднует победу, Константин Платонович. Король подписал декларацию прав или что-то вроде этого. Мол, все равны и прочие глупости. И указ, чтобы Национальное собрание разработало конституцию. После этого королевскую семью торжественно перевезли в Париж во дворец Тюильри.
— Да, пожалуй, стоит приказать принести рябиновку — помянуть королевскую власть.
— Думаете? — Киж недоверчиво посмотрел на меня. — Король не арестован, с ним рота швейцарских гвардейцев. Всё ещё может измениться.
— Сомневаюсь, Дмитрий Иванович, очень сомневаюсь. Вот увидишь, большинство сторонников Людовика начнут разбегаться во все стороны, как тараканы. А оставшиеся не смогут взять власть — слишком у них у всех разные интересы. Может, пошумят немного, даже постреляют, но всё закончится пшиком.
— И что будем делать? — Киж прищурился. — Может, поможем королю? В Петербурге у вас отлично получилось.
— Бесполезно, Дмитрий Иванович. Король отказался от моих услуг и выбрал свою судьбу.
— Жаль, я бы поучаствовал в таком приключении.
— Не в этот раз. Но если тебе скучно, у меня есть для тебя другое поручение. Найди, что сейчас настоящая власть. Здесь, в Париже, и вообще во Франции. Наверняка в этом их Национальном собрании есть человек пять-шесть, которые контролируют все процессы.
— Убить их? — Глаза Кижа кровожадно вспыхнули.
— Нет. Будем искать точки соприкосновения с новой властью. Первым скажи, что в их интересах договориться со мной и прекратить нападки толпы на посольство Алеутского княжества. А вторым передай, что я намерен сделать им предложение по Луизианщине. Намекни, мол, лично для них это будет очень выгодно.
— А-а-а! — Киж согласно качнул головой. — Я понял, Константин Платонович.
— И заодно присмотрись к этим сударям. Скорее всего, это будут масоны, причём не из последних. После того, как я с ними договорюсь, они твои.
Мертвец ощерился, показав зубы, и кивнул.
— Немедленно этим займусь, Константин Платонович. Думаю, уже завтра эти судари будут у вас.
* * *
Киж ошибся. Ещё до обеда в посольство заявилась целая делегация — революционное руководство Парижа в полном составе. Главным у них был мэр Петион де Вильнёв, масон естественно. А с ним пришло человек десять всякой разномастной шушеры, крикливой и шумной.
Принимать их сразу я не стал — уж слишком нагло они требовали встречи со мной. Помариновал полчасика, а затем велел впустить в зал для приёмов. Кресло там имелось только одно, и на нём уже сидел я. А за ним возвышались два воздушных пехотинца, облачённые в спецсредства и вооружённые картечницами.
— Вы должны немедленно покинуть Париж, — без предисловий и приветствий заявил де Вильнёв. — Франция не нуждается в посольстве вашего княжества.
Его спутники разом загомонили, требуя, чтобы я убирался из города и страны.
— Угнетатель!
— Вам здесь не место!
— Убирайтесь!
— Вы мешаете революции!
— Не просто мешаете, вы настоящий враг!
— Руки прочь от Парижа!
— Мы не допустим вашего вмешательства в наши дела!
— Париж не место для тиранов!
— Мы вышвырнем вас силой!
Я поднял руку, требуя тишины. Но они продолжали шуметь, всё больше распаляясь. Тогда один из пехотинцев по моему сигналу поднял картечницу и на пару секунд запустил вращение блока стволов. Резкий визг заставил делегацию замолчать и в ужасе уставиться на оружие.
— Значит, выгоните силой? — я обвёл взглядом революционеров. — Полагаю, это объявление войны