У меня закружилась голова от восторга. Но где-то в глубине души меня точил червячок сомнения, тут было что-то не так.
— Значит наша встреча сегодня в городе — она неслучайна?
— Нет случайностей, — по-отечески добро улыбнулся мне шейх, — Знаешь как говорят? Случай — второе секретное имя Творца. Одну луну назад я заранее узнал о том, что тебе пришла пора стать взрослым, и я заранее вышел в путь. Я рассчитывал найти тебя в Дафаре, но оттуда ты бежал. Я поехал за тобой сюда в Джамалию, и вот мы с тобой сначала случайно встретились на городских улицах, а потом я сознательно нашёл тебя здесь, в этом хранилище ведер. Но не обманывайся, Ила. В этом мире все происходит от Отца Света — он творит как сознательные действия людей, так и все случаи, всё в его руках и власти. И нет разницы между случаем и сознательным действием! Задай себе вопрос, Ила — может ли быть в этой Вселенной случайность?
Я задумался. А потом помрачнел:
— Может. Я много думал и я пришел к выводу, что злодейское убийство моей семьи — вот случайность. А если не случайность — то что тогда можно сказать о таком Творце, который убил мою семью?
Шейх внимательно поглядел на меня в ответ. Потом изрек:
— Твою семью, Ила, убили служители зла. Секта «Алиф» — я знаю их и их дела. Они зовут себя правоверными, но они лишь мунафики, лицемеры. Кому они на самом деле служат? Государству, принцессе? Но разве государство и принцесса — это Бог? Они говорят, что служат Творцу. Но может ли существо, приказывающее убивать детей, называться Творцом? Творцом чего является такой «творец»? Творцом зла? Вот кому служит секта «Алиф» — творцу зла, боли, похоти, обмана и смерти. А я расскажу тебе о Творце истинном — об Отце Света.
Речи шейха так глубоко тронули мое сердце, что на глазах у меня выступили слёзы.
А я ведь знал, я всегда знал, что миром правит злой «творец»! Но потом мой ум вдруг подсказал мне одну мысль, одно давнее воспоминание… И вот тогда я испугался. Я глядел на шейха и видел, что он есть чистая благообразность с головы до пят, от самой белоснежной чалмы и до красных туфлей с щегольски загнутыми носами. «Красный — цвет опасный», как говорили в Дафаре про таких щеголей.
Борода у шейха была длинной и пушистой, взгляд его был взглядом мудреца, от шейха исходила некая невидимая, но очень сильная энергия, от одного присутствия старца кладовка будто наполнялась неотмирным светом. Но всё же.
— «Отец Света»… — с трудом произнес я, — Я уже встречал это выражение. В книжках западных рыцарей. Это одно из имен «светозарного», люцифера, черта, дьявола!
Я думал, что старик на это начнет юлить, но шейх ответил уверенно и вновь по-отечески добро:
— Ну конечно! Неужели ты думаешь, Ила, что в книжках западных варваров может быть хоть какая-то истина? Ты жил в Дафаре много лет, ты жил под их оккупацией — и дела их тебе известны. Ты умный юноша, ты и сам понимаешь, что смотреть нужно на дела, а не на слова. Любой лицемер может сказать «я верую», но в сердце своем такой лицемер всегда остается мунафиком. И Отец Света видит его дела и его черную душу! Ты боишься, что Отец Света — это шайтан? Я понимаю твой страх. Но да будет тебе известно, что Отец Света — не шайтан.
Но он и не тот Творец, которого почитают люди принцессы. Отец Света — выше всех чертей, джиннов и вымышленных людьми идолов. Отец Света любит тебя, Ила, и он не желает твоей гибели, как не желал он и гибели твоей семьи. Отец Света непричастен никакой тьме.
Когда ты хотел тогда в Дафаре стать вероотступником и поклониться побитой камнями девочке по имени Литах — Отец Света остановил тебя.
Разве ты не видишь деяний Отца Света? Проснись, Ила! Проснись окончательно, проснись навсегда. Отец Света привел меня к тебе, и вот я здесь, перед тобой. Готов ли ты пойти со мной и послужить Отцу Света?
Я окончательно запутался. А потом вдруг понял, что теология меня сейчас мало волнует. Меня в тот момент волновало лишь одно — моя ярость, вдруг поднявшаяся откуда-то со дна моей отравленной болью и страхом души. Одного я хотел тогда — МЕСТИ. Восстановления справедливости в этом несправедливом мире!
— Что даст мне Отец Света, если я пойду с вами, шейх?
— Всё, — ответил шейх, — Всё, что захочешь. Чего ты хочешь, Ила? Этого?
В чуланчике, где мы стояли, вдруг стало очень жарко.
А потом воздух поколебался, дунул тихий ветер… И лицо старика тоже заколебалось, исказилось. Через миг на месте головы шейха возникла другая голова — молодого мужчины — черноглазого, чернобородого, в черной чалме, покрытой золотыми письменами. То была голова командира сектантов «Алиф», убивших восемь лет назад мою семью. Голова скалилась, зубы у командира были все ослепительно белоснежные, как и восемь лет назад…
— Убить всех! — рявкнула голова.
Еще через мгновение голова стала стремительно молодеть, борода исчезла, черная чалма уменьшилась, золотой вязи на ней тоже стало меньше, и вот — на меня уже глядела другая голова — голова того юного шаэля, который унизил и прогнал меня восемь лет назад.
— Трус, мерзкий гадкий трус! Баба! — произнесла молодым голосом голова.
Но и эта голова не продержалась на плечах шейха долго, она исчезла, растворилась в золотом сиянии, а потом весь чуланчик залил золотой свет, и не было больше ни потолка, ни стен, ни пола — лишь неотмирное сияние, и грянул голос на неизвестном мне языке, и ввысь вознеслась золотая фигура обнаженной крылатой девушки с мечом…
Я рухнул на колени и разрыдался.
— Хватит! Прекратите это, шейх! Я умоляю вас, остановитесь!
Все кончилось за один миг. Чулан снова стал чуланом, видение рассеялось, вокруг была темная ночь, и шейх спокойно поглаживал собственную бороду.
— Ты этого хочешь? — повторил шейх, — Мести?
— Да! — прорыдал я, —