Потом крик.
Потом нарастающий гул ужаса в зале.
На сцене появились какие-то беспокойные люди, которые трогали руку пианиста, активно жестикулировали, но через пару минут все успокоилось. Михнов спокойно ушёл за кулисы, рукой давая залу знак, что ничего страшного не произошло. Мравинский последовал за ним, потом потянулись оркестранты.
В следующем отделении были объявлены три «Мимолётности» Прокофьева и 32-я соната Бетховена. Арсений любил эти вещи до дрожи. Разбуди его ночью, мог представить всю эту музыку от первой до последней ноты.
Он толком не разглядел, попала крышка по руке Михнову или нет. Похоже, нет. Он успел увернуться, а крикнул от неожиданности.
У всех музыкантов отменная реакция.
Только он один тогда не успел спасти пальцы.
Лена куда-то исчезла. Испарилась. Видно, побежала за сцену узнавать, что с мужем.
Какая трогательная забота!
Из зала в антракте выходить он не собирался. Ещё, чего доброго, столкнётся с ней! С женой выдающегося французского пианиста.
Отпевалов сразу заприметил её и муженька. Сидят в ложе в окружении других французишек, важничают. Она выглядит комично: старая высохшая бабка с пергаментной кожей, а молодится, будто замуж собирается.
Он выбрался в фойе чуть раньше, чем кончилось первое отделение, и направился по мягкой дорожке к выходу из их ложи. Надо иметь время, чтобы оценить диспозицию. Как только отзвучали аплодисменты, белые двери отворились и двое мужчин ринулись куда-то, едва не сбив его с ног. Что там случилось у них?! Сейчас в ложе, помимо Гудковой, её муж и ещё двое. Как бы выманить их оттуда? На его удачу, ничего не пришлось изобретать. Муженёк отправился, судя по всему, облегчиться, двое других вальяжно направились к буфету. Пора!
Он неслышно и быстро вошёл, положил ей руку сзади на плечо и сильно сдавил пальцами. Она вздрогнула, обернулась, сразу же узнала его, вскочила, но он взглядом усадил её обратно.
– Привет, дорогуша. У нас мало времени. Поэтому запоминай, что я тебе скажу. Мне нужно, чтобы твой муж обеспечил мой уход из СССР, новую жизнь и чистые документы. Не говори только, что он не в состоянии. Через месяц я должен оказаться во Франции, обеспеченный жильём и счётом в банке. Если этого не произойдёт, все узнают, кем ты была и кто ты есть. Надеюсь, ты, как обычно, найдёшь способы убедить Франсуа в необходимости совершить то, что мне требуется. Считай, это приказ. Оревуар, дорогуша. Жду вестей. Уверен, у нас всё получится.
Выскользнув из ложи, он осмотрелся и, убедившись, что никто не озаботился его вторжением, подчёркнуто уставшей походкой поплёлся к гардеробу.
Давно он не пребывал в таком приподнятом настроении. Нет ничего лучше, чем операция, доведённая до логического завершения.
Какие у Дюмажихи были глаза! Почти такие, когда он принуждал её к соитию. Правда, теперь принуждать её к такому никому в голову не придёт. Ха-ха!
Скоро он поселится рядом с внучкой, пусть она и не будет об этом догадываться. Но он получит возможность незримо опекать её, следить, чтобы у неё всё было хорошо. Это единственное, что ещё содержит хоть какой-то смысл. А потом он умрёт. И похоронят его под новым именем. Старое его имя своё отжило! И это тоже часть его игры.
Когда он вставлял ключ в замок двери своей квартиры, откуда-то выросли два парня в милицейской форме.
– Гражданин Отпевалов! Вам придётся проехать с нами. Вы обвиняетесь в убийстве гражданина Кравцова и в покушении на убийство гражданина Огурцова.
Какие смешные фамилии у этих даунов! Один, значит, всё же выжил. А второй – нет.
Он всегда славился тем, что был способен думать и действовать намного быстрее среднестатистических людей. Вот и теперь он мгновенно докрутил ключ до конца, влетел в свою квартиру, успел похвалить себя за то, что в своё время выбрал жильё на последнем этаже, добежал до окна, выбил палкой стекло и бросился вниз.
Палка опять пригодилась!
«Когда-нибудь власть в этой стране снова полностью перейдёт к нам».
Последняя его мысль умерла вместе с ним.
Второе отделение всё не начиналось и не начиналось. Все, кто хотел, отметились в буфете, посетили дамские и мужские комнаты, покурили. Ленино место пустовало. Ложа, где ещё недавно блестела лысина Генсека, тоже. Антракт затягивался. Потихоньку публика начинала волноваться и недовольно шуметь И тут из-за кулис показался Михнов. Но вместо того чтобы проследовать к роялю, он вышел на середину сцены:
– Дорогие друзья! – Он грассировал, как француз, изъясняющийся по-русски. – Вследствие инцидента, который произошёл после первого отделения, я не смогу продолжить концерт. У меня немного повреждена кисть. Ничего страшного, но врачи не рекомендует её сейчас нагружать.
Шум. Ропот. Вздохи.
То тут, то там раздавалось: «Ужас! Бедный! Кто тот хам, что его толкнул? Наказывать таких надо!»
– Но сегодня в зале присутствует один из самых талантливых моих учеников. Арсений Храповицкий. Я думаю, мы сейчас попросим его аплодисментами подарить нам своё искусство. Взять из моих рук эстафетную палочку, как говорится. Попросим? Я вас прошу.
Михнов определённо умел воздействовать на аудиторию. Овации с каждой секундой усиливались, поглощая всё пространство зала, наливаясь силой, почти ощутимой. Арсений отчаянно вжался в кресло, чтобы провалиться вместе с ним куда-нибудь. Но другая сила, что пробуждалась в нём и брала над ним власть, сдёрнула его с места и повела на сцену.
Ведь он знает всю программу второго отделения, она у него в пальцах, в голове, в памяти! Почему так? Кто так подстроил? Но он не сыграет. Конечно не сыграет. С какой это стати? Зачем это Михнову? Это его месть? Но почему тогда глаза его так сияют!
Когда Арсений поднялся на сцену, Михнов привлёк его к себе и шепнул: «Сейчас или никогда!»
Зачем он ему это внушает? Конечно, никогда. В его животе словно орудовали руки хирурга, который без наркоза что-то удалял ему.
Крышка рояля висела над всем его миром. Кто-то сейчас должен её удержать.
Михнов устроился в первом ряду, где ему освободили место.
Арсений уселся на табурет, автоматически подкрутил его на нужную ему высоту, выровнял дыхание, поставил ногу на педаль, поднял руки. Крышка была больше, чем весь зал. Она застилала свет!
Первая «Мимолётность». Её он учил давным-давно. В ЦМШ. Технически пьеса не сложная, но