Трикси бесцеремонно заталкивает меня в ванную, похлопывая по своему обнаженному запястью, как будто у нее там часы.
Я принимаю душ, быстро пытаясь придумать путь к отступлению. Я легко могла бы превратиться в крысу, мышь или опоссума и вылезти из окна. Но как долго я протяну в этом мире без своего телефона, денег и одежды? Я в полной заднице.
Трикси открывает дверь ванной и взволнованно кричит на меня, и я поспешно выхожу и вытираюсь полотенцем. Когда я возвращаюсь в свою комнату, на карнизе висит платье. Я резко останавливаюсь, глядя на длинный отрез тонкого черного шелка.
Это традиционное свадебное платье змей. В обтяжку, чтобы оно облегало мое тело, и тонкое, чтобы ничего не оставляло для воображения. Согласно Старому Пути все должно быть выставлено напоказ, чтобы жених и его семья могли точно видеть, что они получают.
Дорогая Дикая Мать, я сейчас упаду в обморок. Я хватаюсь за край двери, немного сгибаясь, пока Шарлотта щелкает пальцами и роется в моих ящиках, полностью вторгаясь в мое личное пространство. Я думала, это официальная помолвка или что-то в этом роде, но они одели бы меня так только для настоящей свадьбы.
— Поторопись! — раздается грубый окрик у меня за спиной.
Я резко вздрагиваю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на двух женщин-змей из Двора моего отца, ухмыляющихся мне. Нахмурившись, я захожу в свою комнату и захлопываю дверь у них перед носом. Их хихиканье доносится из-за двери, пронзительное и дикое, вестник моей гибели.
— Поторопись, Лия! — кричит Трикси. — Смотри, я даже отвернусь, видишь?
Шарлотта снимает платье с вешалки и протягивает мне. Она фыркает, как будто все это очень недостойно ее.
— Никакого нижнего белья. Вот как мы все это делали. Так положено.
— Но мне нужен лифчик, — говорю я, пытаясь обойти ее и подойти к ящику с нижним бельем.
— Нет, — резко говорит она.
Я смотрю на нее, разинув рот.
— Мои соски будут видны прямо сквозь ткань!
Она бросает на меня насмешливый взгляд, как бы говоря: в этом-то все и дело.
Старые Законы могут пойти в жопу, честно. У меня нет ни каких-нибудь накладок, ни какого-нибудь скотча.
Я выхватываю у Шарлотты платье и отбрасываю полотенце, полностью игнорируя ее, пока ее пронзительный карий взгляд скользит по моему обнаженному телу.
Если бы она только знала, что буквально прошлой ночью пятеро моих суженых пялились на мое обнаженное, извивающееся тело. В ее взгляде нет ничего такого.
Укол печали разрывает мое сердце при мысли о моих парах.
Шелковое платье красивое, с крошечными, едва заметными бретельками и низко опущенной спинкой. В любой другой ситуации мне бы понравилось это платье. Каким-то образом оно идеально облегает мои изгибы. Это самая красивая вещь, которую я носила за семь лет, и в нем я выгляжу как настоящая женщина.
Складывается ощущение, что свою любимую дочь провожает любящая семья. Отец, вероятно, пытается создать иллюзию моей ценности. Всего на мгновение я встаю перед зеркалом, смотрю на себя и вижу кого-то другого. Кого-то, кто собирается выйти замуж за своих связанных судьбой в платье, подаренном ей любящими родителями. Со стороны моей семьи были бы черные и красные розы, а со стороны моих суженных — цветы всех оттенков радуги. На моей воображаемой свадьбе были бы волки, акулы и драконы. А также необычайное разнообразие блюд: сырая рыба для семьи Косы и жаркое на вертеле для волков. Богатые и уважаемые члены общины были бы рады увидеть невесту-змею и ее пятерых женихов.
Трикси издает охающие звуки, проводя рукой по длинному шлейфу, и это возвращает меня к реальности.
Тетя Шарлотта издает какой-то горловой звук, ее красные губы кривятся, когда она смотрит на меня. Мои щеки мокрые, и я поспешно вытираю их.
— Полупернатый будет счастлив, и это все, что имеет значение, — тихо говорит она, почти про себя. — А теперь, что нам делать с твоими непослушными волосами?
Глава 18
Аурелия
Мы подъезжаем к особняку Полупернатого на «мерседесе» змей, я с причесанными волосами, уложенными в модную прическу, а Трикси в пышном платье цветочницы и с гладким пучком балерины. Мне не разрешили взять с собой ни телефон, ни бумажник, вообще ничего. Шарлотта просто надела на меня бриллиантовое колье (подарок Полупернатого), напялила мне на ноги балетки (Полупернатый слишком короткий, чтобы каблуки смотрелись хорошо) и втолкнула меня в ожидавшую машину, где дядя Рон и дядя Бен избегали моего взгляда.
Я осторожно выхожу, мои соски полностью напряглись и видны на свежем ветерке, и мне приходится подавлять желание потереть их. Что за гребаный беспорядок. Мое сердце стучит в ушах, когда Трикси берет меня за руку, хлопая ресницами и взирая на меня, невесту. В легкой панике я оглядываю особняк, словно могу найти здесь друзей.
Я будто вижу это место впервые, и полированные греческие колонны теперь стали уродливыми прутьями клетки супружества. Это будет мое новое место жительства. Моя новая тюрьма.
Клюв и Тёрка встречают нас у двери с мрачными лицами. Клюв вообще не смотрит на меня, и натянутый поводок, который я держала на своем четвертом щите, соскальзывает.
Возможно, я сделала это нарочно, но я не позволяю себе думать почему. Рядом со мной появляется Дикарь, которого распирает от вопросов. Коса и Ксандер выходят из особняка секундой позже, стараясь не показывать, что их взгляды оценивают меня с головы до ног — или, что более вероятно, с головы до сосков. Я изо всех сил стараюсь не обращать на них внимания и сосредотачиваюсь на том, чтобы следовать за Клювом и моими дядями внутрь.
— Какое красивое платье, принцесса, — растягивает слова Дикарь, но его голос звучит натянуто. — Ты была довольно груба, не впуская нас… О, гребаный ад.
Дикарь замечает моего отца, ожидающего в вестибюле.
Король Змей как всегда высокий и угрожающий, его тело окружено аурой темной силы, и он едва смотрит на меня. Он целует Шарлотту в обе щеки и удовлетворенно кивает, что она привела меня сюда. Трикси подскакивает к нему, и он собственнически целует ее в макушку.
Она принцесса его двора, и, конечно, к ней относятся по-королевски. Меня пронзает острый приступ ревности, и мне тут же становится стыдно за то, что я ревную к ребенку.
— Отец, — говорю я, надеюсь, холодным, властным тоном. — Нам нужно поговорить.
Дикарь и мужчины затихают рядом со мной, и я чувствую их присутствие, они почти окружают меня по бокам, как стражи. Но это всего лишь проявление моей анимы — искать людей