Конечно, я не собираюсь оставаться здесь навсегда. Но пока нужна, буду помогать. Вот Фелию надо до родов довести. Принять тройняшек. Мало ли что может пойти не так, в город они могут не успеть добраться.
Назовём это импровизированным отпуском. Вот построится мой личный храм, там уже верну свою репутацию. А пока и здесь нам неплохо. Тем более что от столицы до этой деревни ехать недолго. Всего лишь два часа.
Алард поднимается и отходит в прихожую. Разворачивается к распахнутой входной двери и гаркает:
– Привести!
Судя по скрипу колёс и топоту ног, гвардейцы бегут выполнять приказ вышестоящего начальства. А через несколько минут я слышу тихий женский всхлип и, не выдержав ожидания, разворачиваюсь к окну. Свекровь с золовкой идут. Где-то они потеряли лоск, блеск и высокомерие. И уже ничем не отличаются от местных селянок. Даже платья совершенно простого кроя.
Женщин заводят в дом. Ларета, увидев меня, стремительно преодолевает расстояние и, упав передо мной на колени, громко плачет. Беззвучно ахнув, ошарашенно таращусь на эту картину.
– Прости, Таня. Прости меня, – лопочет брюнеточка.
Благодаря Гильермо я знала, кто именно подставил меня. Кто именно, прикрываясь моим именем, прогонял обычных людей и дежуривших в нашем квартале констеблей вызывал, дабы «чернь» выдворить подальше от живущих в особняке аристократов. И ведь как же удачно у Анхелики и Лареты получалось: меня и Гильермо дома нет до вечера. Жульен, дворецкий, служивший ещё отцам Анхелики, полностью верен этой стерве. Они ведь и о приходах Аларда не говорили, пока король сам на балу не уточнил эти моменты. И мне бы надо было задуматься, вместо того что отмахиваться. Мол, свекрови во всех мирах одинаковы. Перебесится и успокоится.
Оказывается, тут случай уникальный. И моё имя не просто порочили, а всячески втаптывали в грязь. Унижали людей, приходящих за помощью. В этом особенно постаралась Ларета, взяв на себя роль Пресветлой. Хотя да, мы с ней похожи немного. Обе брюнетки с тёмными глазами. Правда, я ниже девушки и объективно уступаю в красоте. Но это уже лирика.
Глава 69
Отшагиваю подальше от стенающей брюнетки. Вжимаюсь в деревянный подоконник и, вскинув голову, смотрю на Анхелику. Свекровь стоит с беспристрастным и почти равнодушным выражением лица. Молчит. Губы только поджимает и не прерывает зрительный контакт. Она не жалеет ни о чём. Это читается по её лицу, гордой осанке и вздёрнутому подбородку.
— Стоило оно того? — спрашиваю я довольно тихо. — Вы добились своего, Анхелика?
За спиной свекрови появляется мрачный Гильермо. Янтарём глаз сверкает, требуя не вступаться за женщин. Но я и не собиралась. Я ведь пыталась. С первого же дня знакомства старалась если не наладить отношения, то хотя бы не накалять.
— Говори, — приказывает Алард.
— Я прошу простить меня и дочь за неподобающее поведение, Пресветлая, — заученно и глухо говорит Анхелика.
— Нет, — мой собственный голос сейчас звучит с неестественной сталью.
Я обычно довольно миролюбивый человек и быстро отходчивый, но не в этом случае. Не после всего, что они сделали, а я, добрая душа, глаза закрывала.
— Уходите из моего дома, — продолжаю я, отступая от Лареты, которая с громким всхлипом пытается обнять мои ноги. — Мне не нужны ваши извинения. Как и вам не нужно моё прощение. Вы в угоду своих желаний лишили нуждающихся, больных и невинных людей помощи. Вы не заслуживаете моего прощения. Поэтому нет. Я не прощаю вас. Молитесь Богине, глядишь, она будет добрее. А теперь покиньте мой дом.
Стражники подхватывают под локти Ларету. Гильермо забирает свою мать и выводит из дома. Алард остаётся. Пересекает разделяющее нас расстояние и обнимает.
— Я знаю, что ты их накажешь. Только не превращай в своих безвольных кукол, — прошу, накрывая колючую щёку тёплой ладонью. — Какими бы они ни были, они семья моего мужа.
— Уже наказал. И для Анхелики это наказание хуже темницы и рабства, — хмыкает он, смотря с нежностью и грустной улыбкой. — Простишь ли ты меня, мой Свет?
— Я подумаю, — бормочу, закусив губу. — И что же за наказание ты придумал?
— Они лишены титулов и сосланы в глухую деревню в двух часах от столицы.
— Сюда, что ли? — отстраняюсь и изумлённо смотрю в глаза. — Что тебе деревня-то сделала? Изведут всех!
— Пусть попробуют. Кроме всего прочего, их счета заблокированы, драгоценности и наряды отобраны. Старейшина выдаст им один из пустующих домиков. Им придётся самим решать вопросы жизнеобеспечения.
— Да уж, лучше бы в темницу отправил, — хмыкаю я, покачав головой.
Анхелика и Ларета совершенно не приспособлены к жизни. Свекровь всю жизнь жила в достатке и замуж вышла за состоятельных мужчин. Ей с лёгкостью доставалось всё, что она хотела. Да и Ларета под крылышком заботливых отцов никогда не думала о банальном пропитании. Я даже не уверена, что они умеют готовить.
— И свёкры согласны с таким решением? — выгибаю бровь.
— Мне плевать, согласны они или нет. Мы с Гильермо пришли к соглашению. Анхелика и Ларета будут здесь жить и трудится наравне с остальными жителями, — жёстко припечатывает словом муж мой венценосный. — На этом закончим говорить о них. Поехали домой, родная. Я соскучился.
— Э, нет, не торопись, родной, — усмехаюсь и отстраняю мужчину. — В какой именно дом ты меня зовёшь? К Гильермо? Туда не вернусь. Гиль знает и поддерживает. К тебе? Тем более не поеду. К Лео — возможно, но не хочу вас выделять. А значит, я остаюсь здесь, пока не будет построен мой личный дом.
— Почему ты отказываешься от дворца? — хмурится Алард и, сев на узкую койку, мягко тянет на себя.
— Не хочу сталкиваться с твоими многочисленными бывшими любовницами. И потом, простой люд не придёт и не постучится в двери дворца. Их стража за ворота даже не пустит, не говоря уже о крыльце. А я больше не хочу забывать, зачем сюда попала, — объясняю, зарываясь в волосы мужа. А он, наглец такой, наглаживает мою филейную часть и пробуждает неугомонное либидо.
— У меня никогда не было многочисленных любовниц, — усмехается правитель, но с остальной частью сказанного не спорит. — Я услышал тебя, Пресветлая. Значит,