Беременяшка моя — аж целой тройней! — еле протискивается через порог и топает как слонёнок. Аж посуда в серванте дребезжит. С улыбкой встречаю девушку. И неосознанно представляю себя с таким пузищем. Нет, у меня всего лишь один плод. Так не раздует. Хотя откуда я могу знать, как протекает беременность от оборотня? Надо бы уточнить у мужа.
Фелия коротко здоровается и ложится на кушетку. Стандартный осмотр длится недолго. Измерить давление, послушать сердцебиение плодов. Немного целительского света для поддержания сил будущей мамочки.
– Спасибо, Светлая, – улыбается та и дарит мне корзинку ягод.
Вот как почувствовала, что я малинки с утра хотела?
Отправив девушку, опять выглядываю в окно и с досадой понимаю, что последнюю не успею принять. Так как стоит тут гость непрошенный, но долгожданный. Мрачный, серьёзный, монументальный. На коне своём вороном. И со свитой небольшой. Он спрыгивает с коня и бодро шагает через порог калитки.
– Сара, заходи! – проигнорировав гостя, зову последнюю пациентку.
– У меня несрочное, я лучше позже… – дребезжит голос женщины.
– Заходи! – давлю я. – Господа подождут, не обломятся.
Последнее говорю, смотря прямо в глаза, тёмные, жгучие. И, отвернувшись, пропадаю в комнате. У Сары действительно несрочное, обычная простуда, даже температуры нет. Перестраховалась, потому что с детьми работает. Ответственная воспитательница не хочет заразить малышей. За минуту убираю вирус из организма и даже не морщусь.
Поблагодарив, женщина спешно убегает. А я остаюсь одна в доме и морально готовлюсь к разговору. Наверное, непростому.
Сейчас с остывшей головой я понимаю, что поступила на эмоциях очень глупо. Хотя в своё оправдание могу сказать, что это гормоны разыгрались у беременной, вот и застлали глаза глупостью. Да, да, я беременна. Восемь недель уже. Узнала совсем недавно, где-то пару недель назад. Когда поняла, что со всеми волнениями забыла отследить цикл и дико просчиталась по всем датам.
Аларда тоже понимаю, он хотел узнать, откуда ноги растут у той докладной от советника. И тут как удачно, что я его вызвала. Думается мне, правитель уже тогда знал, кто причастен к этим дурным слухам, поэтому собрал в кабинете свёкров и моих мужей.
В этом мире всё привыкли решать через мужчин. И за поступки женщин у них тоже отвечают мужчины. Отцы, мужья, братья, сыновья, если первых трёх нет. Но я из другого мира, и Алард опять забыл об этом досадном факте. Вот и собрал действующих лиц, дабы их хорошенько пропесочить. Но сначала, так сказать, нужно было накалить обстановку. Это уже мне Гильермо рассказал, после того как в тот же день нашёл моё убежище.
А я, послушав докладную, даже отвечать ничего не стала. Мало того люди клевещут на меня, ведь никто, ни одна живая душа ни разу за эти дни не постучалась в мой дом. Так и из госпиталя после моей ссоры с лекарями не поступали заявки на выезд.
Кстати, последний абзац был правдой. Я действительно обозвала лекарей во главе с главным королевским эскулапом снобом. Просто разозлилась, что они, вместо того чтобы помочь Леонелю, поставили на нём крест. Чуть ли не в могилу закопали, только чтобы репутацию свою чистенькую не испортить и не разгневать Аарона.
Так что не всё в докладной было враньём. С местными врачами я вправду накалила отношения. И потеряла место работы в госпитале. Тут сама виновата. Но я решила, что в Дадарии, как и в Дортмунде, сарафанное радио хорошо работает. И паломники сами придут ко мне за помощью. Не только в лечении, но и в ритуальных церемониях.
Особенно после свадьбы герцогов и Мирабеллы. Гильермо был уверен, что так оно и будет. Но никто не приходил. По утрам я ездила к единственному пациенту, потом каталась к Натали в лавку или на стройку. В общем, до вечера занимала себя, только чтобы не встречаться со свекровью и золовками, которые, как я уже говорила, устроили в особняке модный дом и школу благородных девиц в одном флаконе. Готовились к сезону балов, что б его.
Так вот, психанула, разозлилась, обиделась. Захотела испариться из этого кабинета и больше не видеть этих глаз обвинительных. И сама не поняла, как это случилось. Просто белый свет вырвался из меня, окутал, ослепил. А когда пропал, я уже стояла на пыльной дороге в центре деревни. Той самой, где меня приютили, обогрели, накормили и даже помогли сбежать, не побоявшись ищеек столичных.
– Таня, – тихо, со сталью зовёт Алард, перешагивая порог моего кособокого дома.
Поднимаю голову, но не делаю попыток встать. Смотрю устало и жадно. Каждую чёрточку и морщинку на лице замечаю. Замечаю также, как нелепо и дико он смотрится в этом простом деревянном домике. Даже здесь излучает силу, к которой хочется прикоснуться. Но я сдерживаю порывы. Послушаю, что он скажет.
– Неужели ты поверила, что я мог тебя в чём-то подозревать? – почти равнодушно спрашивает, заставив меня задохнуться от возмущения. А он меж тем продолжает: – После всего, что я тебе говорил, ты думала, я поверю каким-то гнусным слухам и сплетням? Неужели я в твоих глазах настолько безнадёжный человек?
Алард — истинный политик, ничего не скажешь. Лучшая защита – это нападение. Хотя его вопросы скорее звучат не как обвинение, а как попытка понять меня.
Молчание слегка затягивается. Сижу, опустив голову и разглядывая собственные руки на коленях. Надо бы ответить на его вопросы, но язык к нёбу прирос.
— Прости меня, — Алард нарушает вязкую тишину и подходит ближе. Словно по минному полю идёт, боясь сделать лишнее движение. — Я…
Опускается передо мной на корточки. Пытается взгляд мой поймать и сжимает мои пальцы на коленях.
– Посмотри на меня, – а вот это звучит как приказ.
И я подчиняюсь. Вскидываю выше голову и смотрю прямо в глаза.
— Я разозлился на советника, на твою свекровь. На Гильермо, что позволил собственной родне у себя под носом развести такую грязь. Не умею я быть в отношениях. Всё, что касается тебя, отключает мозг и не даёт мне ясно мыслить. Прости, Таня.
Киваю. Я и не обижалась. Уже нет. Это всё гормоны виноваты. Да и Гильермо с Леонелем мне уже всё объяснили и рассказали. Зачем же я пряталась в глуши? Потому что мне здесь нравилось. Нравилось намного больше, чем в шумной столице с бесконечными балами. А ещё здесь я была нужна. В череде