Пойти поглумиться? — на секунду мелькнула мысль. Посмотреть, как он будет отмахиваться палкой…
Нет. Сначала прострелю плечо, чтоб не рванул. А то под шумок метнётся в бурелом — ищи его потом там.
Леший чуть поправил хват, прицелился в плечо… и тут же отверг собственный замысел:
А ну его к чёрту. В голову стрелять буду. Наверняка.
Он перевёл автомат в режим одиночных выстрелов. Левую щёку чуть вжало в приклад, палец плавно потянул спуск. Сердце и дыхание замедлились, весь мир сжался в узкий отрезок между мушкой и намеченной точкой.
Бах!
Выстрел разнёсся в тишине леса оглушительно. Леший ясно увидел, как пуля вошла в висок, как мягко прорезала кость, выкрашивая с противоположной стороны черепа кроваво-костяную крошку. Осколки и брызги ушли в сторону.
И тут в голове холодной змейкой скользнуло: что за хрень?..
Человек не упал. Он медленно повернулся лицом к Лешему. Сердце киллера ухнуло куда-то вниз.
Глава 2
За несколько минут до описываемых событий
Я уже слышал, как за спиной в кустах ломятся мои преследователи. Слышал хруст веток и, казалось, даже их тяжёлое дыхание сквозь собственный гул в висках. Оставалось совсем немного — и они догонят. Нужно было срочно что-то менять, иначе в этой охоте я стану добычей.
Я свернул с тропы, где трава по колено. Несколько раз прошёл туда-сюда по одному и тому же месту, утаптывая и обозначая след. Сентябрьская трава послушно ложилась под подошвами, не топорщась, будто сама мне помогала.
Впереди, на краю небольшой полянки, я заметил раскидистую берёзу. Ствол толстый, с длинными низкими суками — как раз то, что нужно. Довёл свой «след» прямо к ней, чтобы выглядело так, будто я пошёл дальше по прямой, а сам, ухватившись за сучья, начал карабкаться вверх.
Каждое движение отзывалось в колене тупой, вязкой болью. Нога ныла, сустав будто налился свинцом. Кровь уже не сочилась, и это хорошо. Приходилось перебирать руками медленно, прижимаясь к шершавой коре, чтобы не оступиться и не рухнуть вниз. На ладонях уже чувствовались занозы и ссадины, но останавливаться было нельзя.
Ветки дрожали подо мной, когда я, наконец, устроился выше, в густой кроне. Здесь, среди листьев, можно было затаиться и выждать…
Долго сидеть не пришлось — кусты впереди зашевелились, и из просвета между стволами показался один из тех, кто меня гнал. Белобрысый, в модном пиджаке, с пистолетом в руках.
— Где ты, сука⁈ — крикнул он, почти так же, как раньше, когда шёл по моему следу, уверенный, что загоняет меня в угол.
Он остановился, увидел мои примятые следы в траве и пошёл по ним, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Лица я толком не видел — мешали ветки, но по тяжёлому, торопливому сопению было понятно: он уже мысленно празднует победу, считает, что загнал меня.
И вдруг он резко замер, когда дошел до того места, где след оборвался. Голова дёрнулась, глаза заметались. До него дошло, что что-то не так, что след — прямой, слишком уж явный. Но поздно.
Я снарядом сорвался вниз, спрыгнув с ветки, и приземлился прямо на него. Удар всей массой получился тяжёлый — я почувствовал, как под моим весом у него хрустнули рёбра. Прижал к земле, одновременно вцепившись в руку с пистолетом. Белобрысый захрипел, дёрнулся, но пистолет уже выскользнул у него из пальцев.
Я подхватил оружие и ударил рукоятью по затылку. Он обмяк, отключился, но дыхание было — жив, просто вырубился.
Я быстро стащил его на тропу, стянул пиджак, скинул с себя джинсовую рубашку и натянул её на него. Сверху — свою кепку, чтобы не было видно светлых волос. Похож, издалека можно принять за меня.
Пока возился, по привычке проверил пиджак — в боковом кармане телефон. Забрал. Пригодится: пробью звонки, узнаю, с кем связан и откуда взялся. Внутренний карман приятно удивил — кожаная обложка с золотым тиснением: МВД России. Ишь ты. Раскрыл. Оперуполномоченный, ГУВД Москвы.
— Вот это поворот… — пробормотал я, глядя на его фото в капитанских погонах: ксива выглядела вполне себе настоящей. — Ну что, оборотень, потом выясним, кто тебя сюда пригласил.
Вместо своей рубашки на себя я натянул его пиджак, сунул в карман его ксиву и телефон. Прислонил его бессознательное тело к дереву, приподнял, притянул его же брючным ремнём за подмышки, закрепив у ствола. Издалека должно казаться, что он стоит, пусть и в немного кургузой позе — прячется или кого-то ждёт.
Сам я отступил в чащу, сел на корточки. Проверил трофейный «Вальтер» — три патрона. Хватит. Теперь оставалось дождаться второго.
Я не знал, куда подевался второй. Главное, чтобы он не прошёл мимо приманки. Поэтому похрустел ветками — раз, другой, специально пошумел, чтобы подтянуть его сюда. Потом отошёл чуть вглубь чащи и затаился, стараясь даже дышать тише. Прислушался. Тишина.
Похрустел ещё раз. Тоже ничего. Уже подумал, что второй, который с автоматом, проскочил куда-то мимо, как вдруг — бах! — прогремел одиночный выстрел.
Ага! Ловушка сработала!
Из-за кустов я видел, как пуля выкрошила висок привязанного белобрысого. Теперь он точно сдох, падла.
Голова его резко завалилась набок, и даже мне стало не по себе. Мелькнуло странное чувство, будто он с простреленной головой повернулся и глянул на того, кто в него выстрелил. И сам бы так не придумал, а удачно вышло.
Я среагировал сразу. Запомнил направление звука. Выстрел был из глубины леса, дистанция средняя. Похоже, тот, кто стрелял, сам опешил — от такого выстрела жертва должна падать, а тут она осталась «стоять». Это давало мне несколько секунд.
Поднял пистолет, задержал дыхание, выровнял мушку.
Бах! — выстрел.
В кустах дёрнулась и осела тёмная фигура. Я точно попал, но куда — не разобрать. Через мгновение фигура рывком вскочила и метнулась в сторону, ломая ветки.
— Чёрт… — выдохнул я. — Бегучий, гад.
Надо идти за ним, но я не сразу набрал ход, сначала присмотрелся. Он бежал, придерживая левую руку и волоча автомат, значит, пуля зашла в плечо. И тогда я прицелился и выстрелил — бах! — угодил в ногу. Тот рухнул, стукнулся о корень, но автомат не выпустил.
Нужно было добить, пока не пришёл в себя и не дал очередь в ответ. Три, два — патрон оставался один. Дыхание сбито, сердце колотится, колено ноет. Враг лежал, поджимая ногу, ствол всё ещё в руках.
Я вдохнул и рванул вперёд, пытаясь сократить дистанцию. В этот момент автомат ожил — короткая очередь полоснула воздух, срезав ветки рядом. Я рухнул на землю, перекатился за куст. Высунулся, целясь.
Бах! — мой последний выстрел. Почти одновременно он дал ответку. Пули прошли мимо, но и я, похоже, не попал.
Все… Я пустой. Дальше стрелять нечем. Нужно уходить. Хрен с ним, против автомата с голыми руками не попрешь. Но я его неплохо подырявил. Если он останется там, истечёт кровью. А если нет — всё равно найду и дело закончу, но уже по-другому.
Я отошёл глубже в чащу, сделал широкий крюк, чтобы не попасть под автоматную очередь раненого. Тот мог быть уже на исходе сил, а мог и ждать, пока я подставлюсь. Неизвестно, сколько у него патронов, и не факт, что мои попадания сделали его совсем беспомощным. Да, надеюсь, что они серьёзные и он скоро сдохнет…. Но надежда — это одно, а расчёт — другое. Как говорится, надейся на лучшее, а готовься к войне. Или там как-то иначе эта пословица звучит — неважно.
Вернулся к дороге. «Москвич» так и остался стоять, но стартер даже не отозвался. Жаль…
Рядом — зелёный внедорожник, тот самый, на котором они приехали. Двигатель работал, тихо тарахтел, тёплый выхлоп отдавал в лицо запахом бензина. Отлично. На нём будет куда безопаснее, чем на Кузьмичевской колымаге. Если меня и засекли, то точно не по лицу, а по этому 412-му бежевому «Москвичу» — редкость на современных дорогах, бросается в глаза сразу.
— Потерпи, дружок, — сказал я, проводя ладонью по крылу старого «Москвича». — Вытащу я тебя потом, отремонтирую…