– Э-э-э-э, – подвисла от его улыбки оскала, – милейший, не могли бы помочь подняться? – А что, я не только русский матерный знала.
Собственно, бедняга так ошалел от моих слов, что глаза стали не только коситься, но и выпирали из глазниц. Похоже, матерный язык этому мужику был ближе.
– Чегось? – Подтвердил мои опасения.
Договариваться с такими сложно, но нет ничего невозможного, как я успела узнать на собственной шкуре.
– Говорю, подними меня, спина затекла. – Сказал чуть громче и уверенней.
Незнакомец снова скалился и, выражая протест, сложил волосатые руки на груди. Вот не всем идет рукав три четверти, ох не всем, особенно если волосяной покров на руках больше, чем на голове.
– Нет, – тряхнул головой, – лежи, мне глава сказал сторожить тебя, чтобы снова не сбежала.
Кто сказал, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны? А почему не упомянул, что и уровень интеллекта тогда не будет отличаться, от представителя животного мира. Несправедливость какая-то, меня и в прошлой, и в новой жизни, окружал один и тот же типаж мужчин: не блистающих умом.
Пришлось поднапрячься и под заливистый хохот нахала, которому доставляло удовольствие смотреть за моими страданиями, медленно сесть. Лавка оказалась хлипкой и скрипела даже от маленького веса нового тела.
Хотя все в этой избушке кричало о бедственном положении. Либо же это мне так не повезло жить в таком домике. Ясно было одно: девушка сбежала из этой деревни, здесь ее знали и почему-то сторожили.
– Преступница? Душевнобольная? – Перебирала варианты в голове, попутно осматривая жилище.
Организм требовал срочно найти уборную, а тараканы в голове гаденько хихикали и приговаривали: – какая уборная, ищи горшок, в лучшем случае.
Захотелось выть белугой и горько рыдать, но я взяла себя в руки, стиснула кулаки и постаралась отвлечься, выискивая плюсы в своем положении.
Крыша над головой появилась, хоть и не очень крепкая, не стала обедом медведя, что тоже огромный плюс, ноги и руки относительно целы, хоть и ужасно тощие. Я согрелась и даже умудрилась не заболеть, ну, или мне казалось, что простуда не успела меня свалить.
Канализацию и другие прелести развитой цивилизации можно было отстроить при большом желании. Многие люди платят огромные деньги, чтобы пожить первобытно или дикарями, а мне все досталось бесплатно. Похудеть я всегда мечтала, а набрать килограммы всегда проще.
Собственно, на этом с плюсами было покончено, а об остальном не успела подумать из-за появления еще одного мужчины.
Одна из дверей отворилась со скрипом, в проеме показалась сухонькая фигура, немолодого мужчины, или даже старого. В таких условиях возраст тяжело определить, но морщины на его лице были еще не глубокими, а вот глаза блеклые, как бывает у людей далеко за пятьдесят.
Судя по его телосложению, кормили в этой деревне только детину, сторожившего меня, а остальным доставались объедки, в лучшем случае. В росте мужичок тоже не удался, а одежда на нем хоть и выглядела теплой, но была далеко не новой и местами застиранной до дыр. Только шубейка новенькая, из шкуры какого-то зверя. Вместо сапог, валенки, те самые, теплые и удобные для любой ноги.
Пока я его рассматривала, он кривил тонкие губы и громко дышал, раздувая ноздри на узеньком носу с горбинкой. Хватило одного его взгляда из-под седых бровей, чтобы почуять неладное. Мужик явно злился.
– Линея, ты меня огорчила, – произнес, скрипучим голосом, – думал, что воспитал тебя послушной и разумной дочерью, надеялся, что ты подумаешь о своих соплеменниках. – Сокрушенно качал головой, в такт каждому слову. – А ты выросла самолюбивой змеюкой.
А я даже радовалась его приходу, хоть имя узнала. То, что он считал себя моим отцом, немного усугубляло ситуацию. Решила воспользоваться методом всех попаданок: молчать в тряпочку и притворяться дурой. Поэтому пока старик вещал о моей глупости, я ловила каждое слово, запоминая самое важное, и покорно склонила голову, чтобы никто не заметил, как периодически, мои губы растягивались в улыбке.
Удалось выяснить, что девушке по имени Линея было всего восемнадцать зим, из этого вытекало сразу две хорошие новости: я юна и в этом захолустье бывают другие времена года. Девочка была дочерью местного вождя, и этот самый вождь настойчиво пытался промыть дочери мозги и мне заодно. Что бы там ни было, а Линея сбежала потому, что ее готовили к чему-то важному, что изменит жизнь поселения в лучшую сторону, а она взяла и сбежала. Не стала брать на себя какую-то ответственность.
– Хоть бы не жертвоприношения. – Подумала, посмотрев на старика оценивающим взглядом.
На фанатика или любителя пускать кровь невинным девам, он не был похож, но и до божьего одуванчика не дотягивал. В целом, он мне понравился, показалось, что с ним можно договориться, а об улучшении жизни могла рассказать многое и принести пользу этому обществу. Живой от меня было больше пользы.
– Ты меня поняла? – Строго спросил, хмуря брови.
Конечно же, я упустила вопрос, пришлось кивать наугад, лишь бы он закончил нравоучения.
– Отлично, тогда свадебную церемонию проведут сегодня на закате, в свете полной луны. – Пролепетал с блаженной улыбкой, вторил ему мой беззубый страж, а я пришла в ужас.
Третьего мужа я могла и не пережить.
Людское поселение
Глава 4
– Замуж? – Нервно икнула, хватаясь за сердце. – Не надо мне туда, нет там ничего интересно. – Попыталась прикрикнуть на деда, но лысый амбал оскалился.
– Ты смеешь мне перечить? – Насупился дед, смешно раздувая щеки, точно, как ребенок, у которого отняли конфету.
– Выражаю несогласие, – гордо задрала подбородок, но от резкого движения меня только затошнило, – кому надо, тот пусть и выходит замуж.
Старик еще больше нахмурился, а страж почесал блестящую макушку огромной ручищей с толстыми пальцами, на которых отчетливо виднелась грязь под ногтями. Меня от этого передернуло, никогда не любила грязнуль.
– Может, ее выпороть? – Предложил этот гад.
К счастью, папаша не совсем изверг, сразу отмел эту идею, но нашел более действенный способ свести меня в могилу:
– До вечера не корми, чтобы не сопротивлялась.
Вот тебе и заботливый родитель. В этом мире о психологии отношений и не слышали, как и воспитании, нормах санитарии, или банальном горячем душе. Хотелось заплакать и потребовать мою пайку сочного куска мяса, аромат от которого все еще витал в избушке.
Однако приходилось смотреть, как старик уходит, и глупо хлопать глазами, в надежде, что он сейчас вернется и скажет, что пошутил. Куда уж там, ушел