— Ты не опоздаешь, Китти?
Китти бросил еще один сердитый взгляд на Наги, закинул за плечи свой потрепанный ранец и, стиснув в ярости зубы, отправился в школу.
Вечером, когда кончились занятия, небо заволокло. Громыхало. Похоже, собирался дождь, и мальчики из деревни Говалли побежали домой от самого дерева ним, что росло за околицей Хосура.
— Побежим, Наги, — предложил Китти. Наги согласно кивнула и побежала следом. На бегу она запуталась в своей длинной юбке, упала и оцарапала колено. Китти помазал царапину слюной и сказал:
— Ладно, давай бежать не так быстро.
Над головой собирались тяжелые тучи. Потемнело.
Когда они миновали тамаринд — дерево призраков, Наги зашла за кустик, попросила Китти отвернуться, подняла юбку и присела. Китти, искоса подглядывавший, громко закричал, видя, что она собирается встать:
— Наги, змея! Змея! — Она в испуге вскочила и бросилась к нему.
— Где, Китти, где?
— Вот трусиха-то! Я просто так сказал «змея» — и все… Ай-ай-ай, как не стыдно! — И Китти со смехом показал на ее намоченную юбку. Наги чуть не заплакала от стыда и досады. С обиженным видом она пошла вперед. Китти вспомнил, что накануне ночью он обмочился. Обычно, дойдя до дороги из Майсура в Коте, они останавливались в тени и ждали, когда пройдет майсурский автобус, чтобы поглазеть на него, но сегодня они не стали ждать.
Тучи над головой сгущались. Оба вздрогнули от оглушительного удара грома. Когда они добрались до храма Ханумана, посыпал мелкий дождь. Смеркалось. Китти вдруг вспомнил про плоды каре, которые он положил дозревать под кустом.
— Они уже совсем дозрели, Китти?
— Мы их завтра заберем, Наги, — сказал Китти. — Дождь начинается.
— А вдруг их смоет?
Вспомнив, что один раз так и случилось, Китти отправился на поиски в заросли позади храма. Он не мог сразу найти куст, под которым должны лежать плоды. Оглядываясь, он заметил, что высокие стебли травы у ручья колеблются. Подумав, что это кролик или еще какая-нибудь зверюшка, Китти шепнул Наги: «Тихо!» — и, спустившись к сухому песчаному руслу ручья, наклонился, чтобы получше рассмотреть, что там такое. Наги во все глаза глядела на Китти, который, застыв на месте, молча разглядывал что-то невидимое ей. Китти подумал, что перед ним — дьявол. Волосы у него поднялись дыбом… Ведь позавчера где-то здесь произносил свои заклинания тот колдун. Он пристально вгляделся и увидел две лежащие фигуры. Наги, потеряв всякое терпение, крикнула:
— Китти, что это? — Лежавшие вскочили, торопливо поправляя одежду. Китти бросился прочь и потащил за собой Наги. — Что там было? — в недоумении спрашивала она. — Что, Китти?
До рощи добрались в глубоких сумерках. Наги все приставала с расспросами, и Китти, удивленно улыбаясь, сказал:
— Наги, ты знаешь того айю [7] — жреца из храма? Так вот, он лежал там голый с неприкасаемой Кали.
— А почему они?.. — спросила было Наги, которой это показалось смешным, но Китти строго оборвал ее:
— Не следует задавать такие вопросы, Наги.
Дождь постепенно усиливался. Было так приятно подставить лицо под крупные дождевые капли. Начался настоящий ливень. Улица опустела. Одежда на них насквозь вымокла. Тут Наги увидела Дьяву, работника ее отца, торопливо гнавшего домой коз, и побежала с ним, а Китти свернул на тропу, ведущую к его дому, который стоял за холмом на отшибе.
Домой Китти пришел промокший до нитки. Он вытер полотенцем голову, после чего тетя усадила его перед огнем на кухне и дала ему лепешку, полив ее топленым маслом. Китти до смерти хотелось рассказать ей о странных вещах, которые он увидал за храмом, но в этот момент тетю позвал со двора Ломпи. Она отправилась доить коров. Съев половину лепешки и слизав все масло, Китти вышел во двор. В дальнем углу грелись у костра работники в ожидании дневной платы. Дядя, закутанный в одеяло, сидел на койке в большой комнате и распределял работу на завтра.
Китти, стараясь не попадаться дяде на глаза, тихонько проскользнул к коровнику. Ему не терпелось рассказать работникам обо всем, что он увидел. Эти работники, каждый день гонявшие коров и коз пастись в лесу, всегда рассказывали друг другу интересные истории. Китти, который во все уши слушал их рассказы, теперь и сам имел что рассказать. Боббараси, Карья, Нанджа и другие потеснились, освобождая ему место у огня. Монна, лежавший тут же на теплой золе, почуял запах масла, встал и принялся лизать Китти руки. Дождавшись паузы в разговоре, Китти торопливо поведал им о том, что видел сегодня вечером. Все работники громко расхохотались. Китти почувствовал себя неловко. Он растерянно встал.
Дядя громко спросил:
— В чем там дело, ребята?
Никто не решился ему ответить. Наконец Карья, который держался с дядей смелее других, громко повторил ему то, что рассказал Китти. У Китти замерло сердце. Что-то сделает сейчас дядя?
— Китти, пойди сюда! — позвал дядя.
У Китти пересохло во рту от страха. Дядя позвал его снова. На этот раз Китти, боясь ослушаться и навлечь на себя дядин гнев, подошел к нему. Дядя залепил ему оглушительную затрещину. Китти пронзительно вскрикнул. Из коровника, бросив доить корову, выбежала тетя и отвела рыдающего Китти в дом.
— Что ты там натворил, Китти? — спрашивала она, но он в ответ лишь громко всхлипывал. Тетя вышла во двор и спросила работников. Те молчали. Вернувшись в дом, она полила маслом лепешку и дала ее плачущему Китти. Она снова принялась расспрашивать его, и теперь он все ей рассказал.
У него отлегло от сердца, когда тетя рассмеялась, выслушав его рассказ. Но только лишь он открыл рот, чтобы спросить ее, зачем эти двое так странно улеглись спать в русле ручья, как тетя предостерегающим тоном сказала ему:
— Китти, ты не должен никому об этом рассказывать, иначе тебя посчитают пустым человеком, бездельником.
— Почему, атте?
Не найдя лучшего ответа, тетя стала внушать ему:
— Видишь ли, Китти, порядочные люди никогда не говорят о таких вещах. Ешь-ка свою лепешку.
Догадываясь, что взрослые многое от него скрывают