За дверью молчали.
Митро выглянула на улицу и вдруг увидела Гульзарилала в окружении братьев Пхуланванти.
— Отпирай, Пхулан! — обрадовалась Митро. — Младшенькая, миленькая, к нам гости идут! Идет Гульзарилал, а с ним твоих братьев целый взвод.
Дверь с треском распахнулась, и на пороге возникла Пхуланванти, неопрятно одетая, причесанная кое-как.
— Ты что это? — фыркнула Митро. — Ты сегодня в роли Кайкейи [31]? Твой пасынок отнял корону у твоего сына?
Появление братьев явно придало Пхуланванти храбрости, и она посмела огрызнуться:
— Полегче, Средняя, полегче! Взвод братьев у меня — ишь ты!
— Ах, Младшая, зато тебе есть на кого опереться! Видать, твоя мамаша детей рожала не по штуке, а по пятку!
Пхуланванти не успела найти слов для достойной отповеди — ее братья Кишна и Бишна вошли во двор. За ними понуро шагал Гульзарилал с третьим братом.
Митро встретила мужчин потоком сладких слов, чистосердечности которых верить не стоило:
— Кто к нам пришел, кто к нам пришел, короли конфеток-карамелек в гости к нам пожаловали? Чем кормить-угощать вас, купцы, в доме вашей сестры? Как нам принять вас получше?
Пхуланванти бросилась к братьям. Утираясь покрывалом, хлюпая носом, размазывая слезы, взмолилась:
— Заберите меня из этого ада, заберите свою сестру несчастную, спасите меня от злодейских рук!
Сатиш, третий брат, стиснул увесистые кулаки:
— Кто же это довел нашу сестру до такого? Покажи, кто тебя терзает тут?
— Кто бы это мог быть? — стрельнула Митро глазами в его сторону. — Кто же истерзал вашу бесценную сестричку? Просто ума не приложу! Может, повитухи знают или…
Бишна бесцеремонно оглядел Митро:
— Ты бы помолчала, Митро. С тобой разговор особый. Не сейчас. А пока что позови своего почтенного свекра.
Митро уперла руки в бока и вздернула подбородок:
— Какой вы важный, родственник! Понимаю-понимаю, отец ваш — молодой человек, раз седину закрасил. Но помяни мое слово, он скоро начнет крошиться, как его пирожные.
— Чтоб тебя черви источили, Митро! — завизжала Пхуланванти, ударяя себя ладонями по лбу. — Чтоб ты заживо сгнила за то, что моего отца и братьев покосишь!
Гульзарилал посмотрел на жену, перевел взгляд на ее братьев, рвущихся в бой, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но так ничего и не произнес.
Митро не могла упустить такой случай:
— Брат мужа моего, Гульзари, ты же был мужчиной! Когда ты успел в бабу превратиться, я и не заметила!
На шум выглянули Гурудас и Дханванти. Старики так и обмерли при виде родственников, сгрудившихся под дверью.
— Ничего не случилось? — прошептал Гурудас пересохшими губами.
Кишна, старший из братьев, сделал шаг вперед и резко сказал:
— Все мы живы-здоровы. И отец с матерью, и мы все, все пятеро братьев нашей Пхулан. Вот это я и хочу вам сообщить, почтеннейший.
— Не надо злиться, сынок, — вмешалась Дханванти. — Имей уважение к нашим годам.
Тогда вперед шагнул Бишна:
— А я хочу спросить, что происходит с нашей сестрой? От нее половина осталась!
Дханванти сразу поняла, в чем дело.
— С тобой я говорить не буду, Бишналал. А вот со своим сыном — да. Гульзарилал! — повернулась она к младшему. — В чем дело? Зачем ты привел с собой этих советчиков?
Пхуланванти ринулась мужу на выручку:
— Что же мы, несчастные, и пожаловаться права не имеем, когда несправедливо с нами поступают?
— Перестань, невестка! — оборвала ее Дханванти. — Гульзарилал! Объясни своему отцу, что здесь творится? В чем дело?
Гульзарилал прочистил горло, но опять не выговорил ни слова. Он стоял, не поднимая глаз.
Дханванти все еще казалось, будто можно предотвратить беду, нужно только подбодрить Гульзарилала.
— Сынок, — мягко сказала она, — уж если ты позволил всем вмешиваться в наши семейные дела, чего же ты от нас таишься? Скажи, что случилось?
Гульзарилал еще ниже повесил голову.
Беспомощность сына заставила Дханванти отступить — будто она и не мать ему, будто стоит она над сыном, как палач с секирой, и все замахивается и замахивается над его головой. Ее сердце наполнилось болью за младшего, самого любимого из сыновей. Жалость перехватила горло.
— Сыночек, — еле выговорила Дханванти, — не тревожься ты обо мне, старухе. Что нужно сделать, чтобы вам с женой хорошо жилось, то и делай!
У Гульзарилала задрожали губы. Он тяжело вздохнул и пробормотал:
— Так уж вышло, мама, что моей жене невмоготу жить в этом доме…
Теперь Дханванти не могла вымолвить словечка, не могла спросить, что же не нравится в доме жене ее сына. Потрясенная ударом, она посмотрела на мужа, ожидая помощи от него, и увидела, что Гурудаса трясет от ярости и стыда.
— Дханванти, — услыхала она его прерывающийся голос, — тут ведь нас с тобою судят. И тут, кроме нас, нет виноватых…
Пхуланванти закончила уборку в комнате и тщательно разгладила цветастое покрывало на широкой кровати. Встряхнула рубашку мужа, повесила ее на место. Развязала краешек сари, куда были завернуты ключи, положила их на полку, инкрустированную перламутром.
Из-под двери в комнату пробивался узкий солнечный прямоугольник. Пхуланванти ощущала такой счастливый покой в душе, описать который она была бы не в силах. После заточения в доме родителей мужа она очутилась в новом, прекрасном мире.
Пхуланванти приготовила шальвары и рубашку модного зеленого цвета, взяла кусок мыла и отправилась приводить себя в порядок. Младшая невестка Дханванти наслаждалась счастьем вымыться в свое удовольствие в родительском доме.
Пхуланванти долго мылась, потом не спеша наряжалась в зеленые шальвары и камиз, потом нежилась на солнышке. Она расчесала волосы, заплела их в тугие косы и вытянулась на постели, чувствуя себя легкой и свежей.
— Бог Кришна, пастушок с флейтой, великий боже, спасибо, что выручил ты меня из этого ада, от петли ты меня спас! Увидела бы меня сейчас свекровь моя обожаемая! Сердце бы у нее разорвалось от злобы!
Маяванти тихонько вошла в комнату, присела рядом с дочкой и счастливым голосом спросила:
— Ну что, доченька, теперь у вас с мужем все будет хорошо?
Пхуланванти заиграла глазами.
— Мамочка, милая, зять у тебя — святой, просто святой. Он же никогда ни за кого слова не скажет и против тоже не скажет. Причина не в нем, в других людях была. Они ссоры затевали!
Маяванти подняла брови, и две морщинки обозначились на ее гладком лбу.
— Маленькая, а свекровь очень скандалила, когда ты от них уходила?
— А что она могла мне сказать? Как бы она посмела рот раскрыть, когда даже сыну ее невтерпеж было видеть, что у них в доме творилось!
Но Маяванти очень нужно было, чтобы дочь рассказала ей, как именно все происходило, скандал был