Иерусалимским королевством правил монарх с помощью совета, состоявшего из ведущих баронов и церковников королевства. Но совет не собирался уже два года, так как государства крестоносцев — Акра и Тир — воевали из-за престолонаследия.
Вот уже три года татарские армии продвигались на запад. Они сокрушили горную цитадель грозных хашишинов в Аламуте, а затем разграбили Багдад, где вырезали бесчисленные десятки тысяч людей, отравив воздух таким смрадом от трупов, что даже их собственным воинам пришлось покинуть город. Теперь под предводительством своего царевича, Хулагу, они подошли к воротам Алеппо в Сирии.
За Алеппо перед ними лежала открытая Святая земля.
Быть может, хоть это заставит иерусалимских баронов вылезти из своих ванн.
***
VI
Мраморный зал со сводчатыми потолками, стены увешаны шелковыми коврами. Он выходил в тенистый внутренний двор, в центре которого журчал фонтан. С другой стороны открывался прекрасный вид на зимнее море. Ветер с берега вздымал белые гребни волн под вымытым досиня небом. В Риме в это время на елях лежал бы снег, а в колодцах стоял лед.
Бароны, развалившись на диванах в своих сарацинских одеяниях, пили шербет, который им подавали из серебряных кувшинов оливковокожие женщины в шелковых камисах, с запястьями и лодыжками, украшенными золотыми браслетами. Для пущего услаждения на столиках стояли медные подносы с дынями и инжиром. В углу зала другие сарацины играли на барабанах и лютнях.
Все они наблюдали, как Уильям решительным шагом пересекает зал — вылитый доминиканец в своем черно-белом облачении, с тонзурой на светлой голове.
— Брат Уильям, — сказал один из них, после того как было зачитано его поручение от Папы, — простите, что мы не подготовились к вашему приему как следует. У нас не припасено ложа из гвоздей, боюсь, только эти мягкие подушки.
По залу пронесся смешок.
Уильям пропустил колкость мимо ушей. За последние несколько дней он научился не ждать от этой черни ничего иного, несмотря на их благородное происхождение. Он оглядел собравшихся: графы и коннетабли, байло и бароны, горстка венецианских купцов — сплошь щеголи и содомиты, — а также иерусалимский патриарх Рейнальд.
Избыток драгоценностей и праздности. Лишь одно трезвое лицо — Тома Берар, англичанин, Великий магистр ордена тамплиеров. С ним была свита из десяти воинов, которые стояли у двери — молчаливое, но грозное присутствие — в своих белых сюрко, выделявшихся красным тамплиерским крестом на левой стороне груди. У них были коротко стриженные волосы и бороды, в отличие от длинных волос и гладко выбритых лиц других дворян.
Тамплиеры были лучшими воинами христианского мира. В отличие от других рыцарей и сеньоров, они не присягали ни одному королю; они отвечали лишь перед самим Папой. Но поскольку служба в ордене гарантировала отпущение всех грехов, тамплиеры также привлекали в свои ряды насильников, еретиков и даже убийц.
Смутьяны и убийцы. Он не доверял ни одному из них.
Особенно этому гиганту с каштановой бородой, что прислонился к стене с ленивой усмешкой отстраненного наблюдателя. Уильям мгновенно его возненавидел.
Жоффруа де Саржин, байло, призвал собрание к порядку. Он изложил последние новости с Востока и рассказал о стремительных успехах татар за последние несколько месяцев.
— Вопрос, который стоит перед нами, — заключил он, — в том, встретим ли мы этих татар как угрозу нашей собственной власти на этих землях или примем их как союзников в нашей борьбе против сарацин.
— Пожалуй, мы немного запоздали, — сказал один из баронов, посасывая инжир. — Боэмунд Антиохийский уже поспешил покориться этому Хулагу, словно пес, вымаливающий объедки.
Гуго де Плесси, представитель Боэмунда на совете, гневно вскинулся.
— Это благоразумный союз, не более! В обмен на содействие Хулагу предложил пойти с ним, чтобы отвоевать Иерусалим!
— Отвоевать — да. Но позволит ли он нам его удержать?
Граф Юлиан был их хозяином здесь, в Акре. Уильяму казалось, что он тратит больше сил на борьбу со сном, чем на борьбу за Господа. Развалившись на диване, он одарил всех маслянистой улыбкой.
— Боэмунд получил, что хотел. Хулагу пожаловал ему дополнительные земли.
— Которые татары все равно разграбили и сожгли.
— Татары утверждают, что их хан имеет право на всемирное господство! — выкрикнул другой барон. — Это кощунство! Это такое же оскорбление для христианской Церкви, как и присутствие сарацин в Храме Гроба Господня!
Тома Берар, тамплиер, говорил голосом, в котором звучало само благоразумие.
— Наше положение здесь непрочно. Если мы вступим с ними в переговоры, мы еще можем повернуть дело против сарацин.
— В переговоры? — крикнул один из баронов. — Нам что, забыть, что они сотворили в Польше и Венгрии? Прошло всего два десятилетия с тех пор, как они опустошили половину христианского мира, огнем и насилием проложив себе путь почти до ворот Вены. И вы говорите — переговоры? Это все равно что избавиться от назойливой собаки, пригласив в дом медведя!
Уильям был еще ребенком, когда это произошло, но он слышал эти рассказы. Татарские орды появились на Востоке без предупреждения, пронеслись по огромным землям Руси, стирая с лица земли целые города и вырезая десятки тысяч людей. Они взяли Москву, Ростов и Киев, а затем истребили войска Польши и Силезии. В битве при Легнице они отрезали у каждого убитого по уху и носили их как ожерелья, продолжая свой опустошительный поход через Венгрию и Далмацию.
Вслед за татарами в Европу пришла чума черных крыс. Говорили тогда, что конники-дьяволы явились из самой преисподней, чтобы покарать тех, кто не был верен Христу. Все в его родном Аугсбурге укрылись в церкви, думая, что настало время Страшного суда.
Но так же внезапно татары исчезли, повернув вспять.
— Эти татары — не люди, — говорил один из венецианцев. — Они пожирают своих пленников. Женщин они насилуют до смерти, а потом отрезают им груди, как лакомство. Они едят змей и пьют человеческую кровь.
— А вы слышали, что они сотворили в Майяфакине? — подхватил другой. — Они взяли в плен эмира, отрезали от него куски плоти, поджаривали их на медленном огне и заталкивали ему в глотку. Он умирал несколько часов.
— Разумеется, мы в Утремере никогда не опускались до такого варварства, — произнес гигант с каштановыми волосами.
Разговор на миг смолк, и остальные уставились на него, встревоженные этим уколом в самую совесть. Но Берар не сделал ему выговора. Вместо