Для меня и моих циркачей началась новая жизнь. Меня избрал мирарис фокусника. Так что уже через неделю я выделывал такие номера, о которых и не мечтал, а мои артисты стали показывать чудеса эквилибристики, меткости. Они смешили публику и поднимали тяжести. Вильгельмина управляла животными, но работать любила с птицами. На её зов прилетали колибри, ласточки, соловьи… Какое было время! Жаль, старый фокусник этого не увидел – он скоропостижно умер от тяжёлой болезни.
А потом я всё испортил…
Решил, что смогу развязаться с долгами раз и навсегда. «Это же будет ради искусства! Не ради моей выгоды!» – убеждал я себя. Вильгельмина отговаривала. Но я её не послушал и вытащил из своего цилиндра кругленькую сумму – одну пачку банкнот за другой.
Долги я вернул, но меня настигла жестокая расплата. Я лишился всех своих способностей. Не смог даже дрессировать лошадей. А ведь раньше они слушали меня с полуслова… Потеряли мирарис и артисты. Бедняжка Вильгельмина так горевала!
Но самое худшее ждало впереди. Однажды во сне ко мне явился старый фокусник. Он сказал, что вскоре я умру. Но не покину этот свет до тех пор, пока не найду для мирарис людей. «Есть два условия, – предупредил фокусник. – Первое: люди должны сами пробудить в себе мирарис и понять, что их объединяет. После этого ты явишься к людям, где бы ни находился, хоть на другом конце света, и поможешь устроить шоу. И не просто шоу, а с аншлагом! У вас будет только семь дней – вот второе условие. Лишь потом ты покинешь этот мир! Не получится – всё начнётся сначала» – так он сказал.
На сей раз я не сомневался в его словах. Я поскорее уладил все дела. И…
Милая Вильгельмина… После моей смерти она жила совсем одна с нашей маленькой дочкой. К счастью, я оставил им хорошую сумму, которую берёг на чёрный день, так что они не знали бедности.
Первое время я и думать не мог о мирарис. Я жил рядом с женой и дочкой, в серёжке у Вильгельмины, оставаясь для них невидимкой, чтобы не пугать и не ранить сердце. Прошло много лет. Вильгельмина умерла, и её душа осталась в нашем доме. А почему – не знаю… Думаю, из-за меня. Я не раз пытался поговорить с ней. Но Вильгельмина меня не замечала. Тогда я понял: нужно разделаться, наконец, с мирарис. И начал искать подходящих людей.
Я думал, это будет просто. Старый фокусник отдал нам мирарис безо всякого труда. Но дары оказались капризнее, чем барышни, выбирающие женихов! Они словно присматривались к циркачам. А потом возвращались обратно. Через неделю, месяц, четверть года… Всегда возвращались ко мне. Год за годом, десятилетие за десятилетием…
Я продолжал жить в серёжке у Вильгельмины. А потом выяснил, что могу покидать её лишь раз в год, чтобы передать мирарис очередным хозяевам. Я словно прирос к ней! Не самая завидная участь для призрака, согласитесь…
Но вот мне встретился Жако. Наученный горьким опытом, я долго наблюдал за ним. Жако с таким рвением учился трюкам, так старался! Я решил: вот тот, кто меня освободит от мирарис! И явился к нему, раскрыл свои тайны. Даже рассказал о серёжке, которую моя внучка заложила в ломбард. Старый болван… Жако использовал эти знания против меня. Он выкупил серёжку и тем самым привязал меня к себе. Я никуда не мог от него деться! Пришлось вручать дары ему и его циркачам.
Ха!
Мирарис оказались умней меня. Они не шли к этим бездарям. Но и я оставался в плену. Весь год я спал в серёжке, не выходя наружу. Когда наступало время – передавал дары Жако и возвращался назад. Чтобы спустя год всё повторить снова.
А в один прекрасный день я проснулся от толчка и неожиданно почувствовал свободу. Словно кто-то открыл замок моей камеры. Это произошло в тот день, когда я должен был в очередной раз передать Жако мирарис. Я тотчас решил отыскать кого-то, кому можно вручить дары, и бросился на свободу. В лесу я увидел вас, мои Виражи. Вас было шестеро – в самый раз. Конечно, я не верил, что всё получится. Но других вариантов не было. Я готов был на что угодно, лишь бы мирарис не достались Жако. Я выманил Малинку в лес и совершил обряд – он не такой сложный. Ну а дальше вы знаете…
Прапрадед умолк. Он стоял сгорбившись, словно все прожитые годы разом навалились ему на плечи.
– Конечно, вы можете не выступать. Теперь, когда известна вся правда, – сказал Гектор Фортунатос.
– Но тогда ты не соединишься со своей Вильгельминой, – с сочувствием сказала Викки.
– И вернёшься обратно к Жако, – добавила мама.
– Серёжка по-прежнему у него, – закончил Усик.
Эдуард Маркович с изумлением смотрел на призрака и хлопал круглыми глазами. Папа мерил шагами комнату.
– Значит, и седьмой мирарис – богатство, которое ты нам обещал, – тоже обман? – спросил он, остановившись перед призраком.
Это был очень важный для папы вопрос. От ответа многое зависело. Папа сжал пальцы так, что косточки хрустнули.
– Нет! – вскинулся Гектор Фортунатос. – Седьмой дар – не обман, клянусь! Его получит тот, кто устроит шоу и соберёт аншлаг!
Папа снова прошагал туда и обратно, туда и обратно.
– Тогда мы выступим! И убьём сразу двух зайцев!
– Двух зайцев? – подал голос Эдуард Маркович, который по-прежнему не отводил от прапрадеда взгляда.
– Да! – подтвердил папа. – Мы получим богатство, а вы, Эдуард Маркович, спасёте цирк!
Призрак засветился лампочкой, услышав эти слова.
– Ай да Вираж! Perfetto! [41] – воскликнул он. – А ведь в тот день, когда я впервые тебя увидел, ты сидел пень пнём, честное слово! – Потом призрак подлетел к своему настоящему праправнуку. – Прости, bebè [42], – обратился он к Эдуарду Марковичу, – я бы попробовал передать дары и тебе. Но оказался в плену Жако, когда ты ещё учился в школе…
– Э-э-э-э-э… – проблеял Эдуард Маркович.
Он не знал, что ответить, – столько новостей разом свалилось ему на голову.
– Ну что ж, мои Виражи! И Усик, конечно! – Папа хлопнул в ладони. – Пора готовиться к шоу! Нас ждёт аншлаг!
– Да-а-а! – отозвались все.
И даже Ломик не промолчал.
Всё закрутилось с поразительной скоростью. Сначала в тесной маленькой костюмерной нашлись подходящие костюмы. А мама обнаружила симпатичный парик. В нём было жарко. Зато, превратившись в блондинку, она стала сама на себя не похожа. Потом удалось отыскать необходимый реквизит на складе. А когда Виражи с Усиком вышли на небольшую площадку перед цирком, чтобы провести репетицию