Ей в ответ коротко кивают; она видит, как чужие клыки начинают втягиваться обратно.
– Через три дня в полдень на главном въезде в этот же город. На въезде, ясно? Без шуток. – Она давит на пистолет, проталкивая дуло чуть глубже, от чего девчонка сдавленно кашляет, непроизвольно цепляясь за него одной рукой. – Мика, обчистите обе машины.
У них с Мэг уходит почти десять минут, чтобы достать все оружие и снять его с трупов. Марго все это время сидит верхом на зараженной, которая, блять, человек же еще – как Дин. Которая, может, в похожей ситуации находится, а она ей тут в глотку пистолет сует. Пусть так. Ей уже нахуй не надо разбираться. Марго не мессия, чтобы спасать всех и вся.
– Вставай. И без фокусов. Ты одна, а нас трое – пристрелим и даже глазом не моргнем. – Она резким движением вырывает стрелу из бедра девушки, заставляя ту заорать, что, на самом-то деле, не так уж и хорошо, ибо в округе много зданий, где могут скрываться зараженные. – Вали. – Марго поднимается и отходит на пару шагов, наблюдая за тем, как девчонка с трудом встает на ноги, зажимая рану. – Вали, чего ты смотришь! – повышает она голос.
– С чего ты взяла, что его сестра жива? – шипят ей в ответ, а на Марго находит ступор. А ведь правда: с чего?..
– Я провидец, блять. – Она взмахивает пистолетом, указывая на машину. – Топай. Через три дня на въезде в этот город. А твое руководство пусть скажет мне спасибо, что тебя не прибила. Видишь: сохраняю для вас самые ценные кадры.
– Пошла на хуй. – Девушка сплевывает ей под ноги.
– Я бы, может, и сходила, но у тебя его нет, так что вали уже.
* * *
– Дин, – чеканит Мика, закидывая несколько автоматов в багажник спустя полчаса, – и его какая-то там сестра? Полет нормальный? Мы ради этого сюда перлись?
– Ради пушек перлись и красивой разминки. – Мэг забрасывает туда же рюкзак, набитый оружием. – Не канючь.
– Ну да, – усмехается Марго, наблюдая за снова ворчащим Микой, который забирается на заднее сиденье машины. – А еще ради бензина, который сцедили со второй машины в канистру. До сих пор ума не приложу, где они его берут. Сами перегоняют, что ли?
– Отмеченная? Серьезно? – совсем тихо спрашивает у нее Мэг. – Я думала, их вообще не бывает.
– Про тех, у кого есть иммунитет, так же думают. – Она захлопывает багажник. – Но кто знает, как жизнь повернется.
Есть три вида людей, что контактировали с вирусом: зараженные, которых болезнь поработила почти мгновенно, сделав кровожадными тварями; «отмеченные», что смогли поработить сам вирус, – сказка, так как мало кто слышал, мало кто видел. И третьи – иммунные. Миф сам по себе. Ни одного подобного индивидуума за последние пять лет. Откуда слухи пошли – непонятно. Возможно, они родились из веры обрести спасение. Брехня как она есть. Марго в это не верит и верить не будет, ибо всем им дорога одна, и вовсе не на небеса.
* * *
Она уже полчаса сидит на своей койке и листает блокнот, разглядывая карандашные рисунки на его страницах. Все они незнакомые, странные, порой даже абсурдные, но Марго помнит каждый из них, потому что слишком много раз видела. Этот блокнот – одна из тех немногих вещей, что остались у нее из прошлой жизни. Блокнот, карандаш, пустой кошелек, паспорт, айпод с парой тысяч песен и… все. Ничего больше. Иногда она раз за разом открывает и закрывает кошелек, надеясь, что там появится хоть одна фотография. Люди ведь носят фотки в бумажниках, так почему она не носила?..
– Эй, статуя, отомри уже. – Она поднимает взгляд, только сейчас осознав, что слишком долго сверлит взглядом рисунок огромного паука в блокноте. – Может, хоть поесть сходишь? – Лив присаживается на край ее кровати.
– Не хочу, – отмахивается Марго.
– А что хочешь?
«Хочу понять, что со мной произошло. Хочу понять, чем дорожила в прошлом и куда это прошлое сгинуло. Хочу понять… что мне нужно сейчас?..»
– Ты ничего там не найдешь. – Лив аккуратно забирает блокнот из ее рук, перелистывает пару страниц. – А может, и не надо даже.
– Почему? – Марго вдруг цепляется за этот вопрос максимально сильно, с надрывом и до фантомной боли.
– Потому что нет смысла. – Подруга закрывает книжку. – Все, что там есть, уже перестало существовать. А если и нет… оно лишь сделает больнее.
– Разве ты бы не хотела помнить? – Она отворачивается. – Помнить то, кем ты была раньше? Помнить себя, в конце концов.
Лив улыбается, возвращая ей блокнот, а затем смазанно пожимает плечами, словно сама не уверена в этом действии.
– Я понимаю, что, если вся твоя жизнь только разруха и вирус, смерти и еще раз смерти, это хреново, максимально херово, но… – Она снова пожимает плечами, и взгляд ее меняется, становится грустным каким-то. – Зато ты свободна. В каком-то плане. Ты не знаешь ничего. Не помнишь. – Лив многозначительно заглядывает ей в глаза. – Тех, кто был тебе очень важен. И кто взял и умер, потому что вирус так решил. Ты не помнишь их. И просто живешь, полагаясь только на себя. Так ведь проще.
– Может быть. – Марго прячет блокнот в потрепанный рюкзак – тот самый, вытащенный Максом из-под обломков тогда в метро, – и задвигает его под кровать.
– Как прошла операция?
– Отлично. – Она встает с кровати.
– Ты поэтому до вечера в комнате пряталась?
– Нет, – раздражается Марго, – просто хотела побыть в тишине.
– А Мика там уже всем растрезвонил, что вы на отмеченную наткнулись. – Лив кривит губы в еденькой такой усмешке.
– Я ему башку откручу, – сразу же отзывается она, но теряет всю спесь, когда вспоминает пакеты для сбора крови в кабинете Джеймса. – Слушай, – она хватает девушку за руку, – есть кое-что, о чем я могу попросить только тебя.
– Что такое?
– Это касается… медицины? – неуверенно заканчивает она. – К Джеймсу я не могу обратиться, потому что… да просто потому что. Но, в общем… мне нужна будет твоя помощь. Твоя и твоего медицинского образования.
– Хорошо, – легко соглашается Лив. – Но давай побольше конкретики, когда дойдет до дела, окей? И, к слову, сходила бы ты своего заключенного проведала, а то там что-то странное.
– В смысле странное? – мгновенно пугается Марго. Дин же там не ломает стены?..
– Сходи, и увидишь. Я с ним, кстати, успела переброситься парой слов через решетку, и он сказал, что ты говнючка.
– Тоже мне новость.
Марго как бы