– Так ты последовала моему совету? – громко спрашивает Алек, чем заставляет Марго выронить ключи точно в тот момент, когда она пытается завести машину.
– Вали спать, – шипит она, высовываясь из окна.
– Видимо, последовала, – довольно кивают ей. – И как, помогло?
Дин, лениво наблюдавший за дерганьями Марго в попытке поудобнее перехватить связку ключей, подобранную со дна автомобиля, приподнимает брови. Марго готова клясть про себя все на свете, ибо до нее резко доходит – этот говнюк понял, о чем речь. Не до конца, но отчасти точно. Дин наклоняется вперед, чтобы его через окно водителя тоже было видно, и отвечает вместо Марго:
– Не особо.
Не особо, блять. А ведь правда же. Она агрессивным движением заводит машину и поднимает стекло на двери со своей стороны, не желая слушать, что скажет Алек в ответ.
Они едут молча около часа, а затем Мика сворачивает на боковую и пропускает Марго вперед. Та ускоряется и включает ближний свет; они все так же в лесу, но тот стал более редким – уже нет кустов по обочинам. Плохо с одной стороны, но хорошо с другой. Сунется к ним кто из чащи – заметят сразу.
– Ты взяла с собой плеер?
Вопрос настолько вводит в ступор, что Марго на автомате слегка притормаживает, на что Мика коротко сигналит сзади – видимо, от неожиданности. Марго чертыхается про себя; сбоку слышится смешок.
– Взяла.
Она покрепче сжимает руль. Даже не спрашивает, мол, а к чему это, – уже догадывается. Из приоткрытого окна в салон приникает запах влажной почвы и опавших листьев. Марго набирает полную грудь воздуха и чувствует на выдохе что-то сладкое – напоминает запах пионов в саду родителей Макса.
– Можно? – Дин слегка задирает ногу на сиденье, чтобы обернуться к Марго. И он начинает не просто давить своим взглядом – короткой очередью стреляет им то по лицу, то по рукам, то по плечам. То по сердцу. – Мне скучно.
Сначала Марго хочет послать его. Сначала хочет громогласно напомнить о личных границах, о которых благополучно забыла несколько часов назад, слишком увязнув в воспоминаниях. Марго хочет, но лишь жмет плечами:
– В левом кармане куртки. Сам достань.
И сразу же жалеет о сказанном, потому что чужие пальцы сначала зачем-то ложатся ей на живот, показушно нащупывая в темноте карман, и лишь затем скользят внутрь. Марго дергается, когда ее царапают ногтями – легко, но это все равно чувствуется даже через куртку, под которой у нее только футболка.
– Знаешь, я тут подумал о том, что ты сказала. – Дин выпрямляется на сиденье и смотрит на айпод в своей руке. – Что почему бы мне не дать остальным шанс.
– И? – Марго начинает нервничать, потому что на заднем сиденье спит Макс – его сопение все еще слышно. Потому что разговор слишком резко принял серьезные обороты. Потому что она все еще чувствует тепло чужой руки внутри кармана куртки. Разве у людей бывают настолько горячие руки?
– Наверное, я могу. – Дин медленно разматывает провод наушников. – Но хочу начать с тебя. Не столько потому, что на днях мы немного пообжимались, а потому, что ты единственная пытаешься увидеть во мне больше, чем я в себе ношу изначально.
– Ты в своем уме? – на автомате повышает голос Марго, даже не расслышав вторую часть предложения. – Блять! – Она мельком оборачивается назад, чтобы проверить, что Макс не проснулся.
– А ты? – Дин не глумится, не повторяет уже сказанные слова, ибо какой смысл – они и так раз за разом проходятся по ушам Марго эхом. Он лишь вставляет один наушник в правое ухо и поворачивает голову к Марго. – Ты в своем уме?
– Всегда.
– Я так не думаю. Но здесь не твоя вина.
В темноте загорается крошечный экран айпода. Марго не видит – знает, что Дин ищет тот самый плейлист, который она слушала вечером у костра. И находит. Потому что пусть песня и играет так тихо, что едва можно ее услышать, – Марго слышит ее настолько четко и громко, словно наушник сейчас у нее в ухе.
– Что ты имеешь в виду? – Наверное, уточнять не стоило. Вообще не стоило, потому что нога едва не дергается в сторону педали тормоза, когда на заднюю сторону ее шеи ложится чужая ладонь; пальцы скользят выше и замирают, едва достигнув кромки волос.
– Я имею в виду, что тебя ко мне тянет так же, как меня к тебе. – Дин убирает ладонь; кожа, успевшая согреться теплом его ладони, покрывается мурашками.
Нет смысла говорить банальности, потому что именно их и ждут в ответ: смешков, отговорок, возмущений. Под веками пару раз вспыхивает оранжевое и яркое, когда она на короткое мгновение жмурит глаза.
За окном проносятся деревья, деревья, поляна, снова деревья, дряхлый мост. Сердце громко стучится в ребра и не дает выдавить из себя слова, что так хочется сказать. Марго сглатывает раз за разом и с какой-то тянущей тоской прислушивается к тишине, которая не тишина совсем: едва слышимая песня из наушников, один из которых Дин так и не надел. Кожа на шее вновь покрывается мурашками.
– А что, если так?
Скрипит кожа чужой куртки – Дин снова поворачивается к ней всем телом. Молчаливо пропитывает своим взглядом ее лицо, скользит им ниже, а затем усмехается. Усмешка эта замирает приговором в тишине салона машины.
– Если так что?
– Все то, что ты сказал, – Марго отвечает на автомате, даже не хочет задумываться над тем, что выскакивает из ее рта. Хуже будет только.
– Знаешь… – Она слышит, как снова скрипит кожа: Дин придвигается ближе, чем заставляет Марго напрячь все мышцы разом. – Если быть откровенным, я все еще не понимаю, что в тебе такого. Ты ничем не отличаешься от Макса или Нейта своим желанием сохранить жизнь на базе. Ты ничем не отличаешься от Юджина своим стремлением следить за тем, чтобы у вас было все необходимое. Ты повторяешь своим поведением Лив, которая хочет, чтобы каждому было комфортно. И я не понимаю, что в тебе особенного.
Это звучит не просто странно, это звучит до жути двусмысленно; неверно показанная эмоция – и сказанное станет словами, что могут задеть за самое живое. Марго выключает фары, потому что они выезжают на дорогу, которая проходит через длинную поляну, и стискивает зубы. Испуганно и так запоздало понимает, что не в поляне дело – просто она не хочет, чтобы клочки света посмели выхватить смешанные эмоции на ее лице.
– Ну и зачем тебе это понимать? Не думаю, что тебе это нужно, – неумело и как-то коряво отбрыкивается она.
– Ты как будто забыла мои