– Надо бежать, – сказала Татьяна, посмотрев на Энтони и стиснув телефонную трубку. – Я вечером поговорю с Александром. Обещаешь, что ничего не скажешь Сэму?
– Только если ты пообещаешь приехать навестить меня, как только вы уедете из Мэна.
– Мы постараемся, Джельсомина, – сказала Татьяна и повесила трубку.
Я постараюсь однажды выполнить обещание…
Дрожа от волнения, она позвонила Эстер Баррингтон, тете Александра, сестре его отца, жившей в Массачусетсе. Татьяна как бы просто звонила по-родственному, но на деле желала выяснить, не интересовался ли кто-нибудь Александром. Не интересовался. Уже легче.
Вечером, когда они ужинали лобстерами, Энтони сообщил:
– Па, мама сегодня звонила Викки!
– Вот как? – Александр поднял взгляд от тарелки. Его взгляд изучающе уставился на ее лицо. – Что ж, отлично. И как там Викки?
– Викки в порядке. А вот мама плакала. Два раза.
– Энтони! – Татьяна опустила голову.
– Что? Ты плакала?
– Энтони, пожалуйста, можешь ты пойти спросить миссис Брюстер, хочет ли она поужинать сейчас, или мне оставить все для нее на плите?
Энтони исчез. Буквально ощущая молчание Александра, Татьяна встала и отошла к раковине, но, прежде чем она успела что-нибудь сказать в оправдание своих слез, мальчик уже вернулся.
– У миссис Брюстер кровь идет, – доложил он.
Они бросились наверх. Миссис Брюстер сказала им, что ее сын, недавно вернувшийся из тюрьмы, побил ее, требуя отдать ему деньги, что платил за жилье Александр. Татьяна попыталась стереть кровь полотенцем.
– Он со мной не живет. Он живет дальше по дороге, с друзьями.
Мог ли Александр помочь ей в этом? Поскольку он тоже побывал в тюрьме, то должен был понимать, как обстоят дела.
– Только я не вижу, чтобы ты колотил свою жену…
Мог ли Александр попросить ее сына больше ее не бить? Миссис хотела сохранить деньги за аренду.
– Он ведь просто истратит все на выпивку, как всегда, а потом впутается в неприятности. Не знаю, за что сидел ты, но он-то попал туда за нападение со смертельно опасным оружием. Пьяное нападение.
Александр ушел, чтобы посидеть в соседнем дворе с Ником, но поздно вечером сказал Татьяне, что собирается поговорить с сыном миссис Брюстер.
– Нет!
– Таня, мне и самому это не нравится, но каким уродом нужно быть, чтобы бить собственную мать? Я поговорю с ним.
– Нет!
– Нет?
– Нет. Тебя это слишком сильно задело.
– Не так, – медленно произнес Александр ей в спину. – Я просто пойду и поговорю с ним, только и всего, как мужчина с мужчиной. Скажу, что бить родную мать недопустимо.
Они шептались в темноте, сдвинув кровати, а Энтони тихонько похрапывал рядом с Татьяной.
– А он скажет: да пошел ты, мистер. Занимайся своими делами. И что?
– Хороший вопрос. Но возможно, он будет рассудителен.
– Ты так думаешь? Он бьет мать ради денег! – Вздохнув, Татьяна слегка вздрогнула между двумя своими мужчинами.
– Ну, мы не можем просто ничего не делать.
– Нет, можем. Давай не вмешиваться в чужие неприятности.
Нам и своих хватает. Она не знала, как заговорить о Сэме Гулотте; от холодного страха его имя застывало у нее в горле. Татьяна попыталась думать о чужих неприятностях. Ей не хотелось, чтобы Александр вообще приближался к сыну этой женщины. Но что делать?
– Ты прав, – сказала она наконец, откашлявшись. – Мы не можем просто ничего не делать. Но знаешь что? Мне кажется, это я должна пойти поговорить с ним. Я женщина. Я маленькая. Я буду говорить с ним вежливо, как со всеми. Он не будет груб со мной.
Она почувствовала, как Александр напрягся.
– Ты шутишь? Он бьет свою мать! Даже и не думай подходить к нему!
– Тише… Все будет в порядке.
Александр повернул ее лицом к себе.
– Я серьезно, – сказал он, и его взгляд был пристальным и немигающим. – Даже шага не делай в его сторону! Ни единого шага! Потому что полслова против тебя, и он никогда больше ни с кем не заговорит, а я окажусь в американской тюрьме. Ты этого хочешь?
– Нет, милый, – мягко ответила она.
Он разговаривал! Он ожил. Он поднял голос, пусть шепотом! Татьяна поцеловала его, и целовала, и целовала, пока он не ответил на поцелуи, а его руки не скользнули по ее ночной рубашке.
– А я упоминал о том, как мне не нравится, если ты лежишь одетая в моей постели?
– Я знаю, но с нами малыш, – шепнула она. – Я не могу раздеться рядом с ним.
– Ты меня не одурачишь, – яростно возразил Александр.
– Милый, он ведь ребенок, – сказала она, избегая взгляда Александра. – И, кроме того, моя рубашка из шелка, не из мешковины. Ты не заметил, что под ней ничего нет?
Александр сунул руки под рубашку.
– Почему ты плакала, говоря с Викки? – Что-то холодное и неприязненное послышалось в его голосе. – Что, ты скучаешь по Нью-Йорку?
Татьяна виновато глянула на него. Тоскливо.
– А зачем ты каждый вечер ходишь к соседям? – шепотом спросила она, тихо постанывая.
Александр убрал руки.
– Неясно? Ты же видела его семью. Я единственный, с кем Ник может поговорить. У него никого нет, кроме меня.
«У меня тоже», – подумала Татьяна, и жаркая боль от этой мысли отразилась в ее глазах.
Она не могла сказать Александру о Сэме Гулотте и Министерстве иностранных дел. Для этого не было места в пространстве его холодной тоски.
Следующим вечером Энтони один приплелся обратно, пробыв с отцом и полковником полчаса. Солнце село, появились комары. Татьяна искупала его и, смазывая лосьоном «Каламин» следы укусов, спросила:
– Энт, а о чем там говорят папа и Ник?
– Не знаю, – неопределенно ответил Энтони. – Война. Сражения.
– А сегодня что? Почему ты вернулся так рано?
– Ник все просит папу кое о чем.
– О чем же?
– Убить его.
Татьяна, сидевшая на корточках, качнулась вперед, чуть не упав на пол:
– Что?!
– Только не сердись на папу. Пожалуйста.
Татьяна погладила его по голове:
– Энтони… Ты хороший мальчик.
Видя потрясение на лице матери, Энтони захныкал.
Она взяла его на руки:
– Тише, тише… Все будет хорошо, сынок.
– Папа говорит, что не хочет его убивать.
Татьяна быстро одела мальчика в пижаму.
– Подождешь здесь, обещаешь? Не выходи наружу в пижамке. Лежи в постели и посмотри свою книжку о лодках и рыбах.
– А ты куда?
– Позову папу.
– А ты… ты сразу вернешься, когда его позовешь? – неуверенно спросил Энтони.
– Конечно, Энтони, конечно. Я сразу вернусь.
– Ты будешь на него кричать?
– Нет, сынок.
– Мама, пожалуйста, не злись, если он убьет полковника!
– Тсс… Открой свою книжку. Я вернусь.
Татьяна достала из чулана