Это… зачем?
Шелестит одежда, мои сухие губы обводит жесткий палец.
— Хотел тебя трахнуть в рот сразу, как только увидел.
Ох…
Трусливо закрываю глаза, а в голове сцена нашей первой встречи… Он же… Он же вообще никак не показывал… Наоборот, было ощущение, что скучно ему, не интересно происходящее. А он, оказывается в этот момент… Ужас какой…
— Открой рот.
Я хочу сказать ему, что не умею. Не особо часто Костик просил, а я сама я…
Но тут губ касается гладкая упругая плоть, и больше я ничего не могу сказать.
12. Дана. Зачем?
— Смотри на меня.
Голос, сухой, шелестящий, змеиный, подавляет.
Распахиваю ресницы и упираюсь взглядом в жесткое равнодушное лицо Сергея. Он изучает меня с отстраненностью ученого, исследующего последствия эксперимента на живой мышке.
И только в темных зрачках — ад кромешный.
Он подчиняет.
Загипнотизированно открываю рот, позволяя горячей головке проскользнуть внутрь.
Медленно. Мучительно медленно, словно младший Жнец наслаждается каждой секундой.
У него терпкий вкус. Не противный, просто непривычный.
Я минет в своей жизни делала три раза. Из них два — по пьяной лавочке, после вечеринки. И это было скорее даже не минет, а такая быстрая прелюдия перед сексом.
А вот то, что сейчас происходит… Это полноценный акт.
— На меня, блять… — шипит Сергей, и, словно наказывая за то, что на полсекунды расфокусировалась, позволив себе запаниковать и растеряться, толчком заполняет мой рот до самого горла!
От неожиданности давлюсь, слезы брызжут из глаз, которые я так и не смею закрыть, а пальцы — все крепче вцепляются в деревянную спинку кровати.
Издаю протестующие стоны, но моему мучителю плевать, он выходит и снова толкается! И опять глубоко! Сглатываю, умоляюще плачу, и выражение его лица меняется с холодного на заинтересованное.
Сергей кладет ладонь мне на горло, словно контролируя каждый вдох и выдох, упирается второй рукой в изголовье кровати и продолжает медленно, длинно меня трахать в рот. Он скользит вперед и назад, а ледяные пальцы чуть сжимаются в такт ритму движений. Взгляд, теперь не скрытый стеклами очков — черная горячая бездна. Он внимателен, жесток, безумен.
Этот мужчина — безумен.
И я, испуганная этим жутким открытием, не смею шевельнуться, просто позволяя ему делать со мной невероятно порочное, пошлое…
Это длится и длится, и я даже не понимаю, сколько проходит времени…
Неожиданно он прекращает мучить мой рот, вынимает член и спускается ниже.
Только для того, чтоб грубо разорвать на мне оставшуюся одежду!
Молния шорт трещит и погибает в безжалостных руках, разлетаются на клочки трусики, а я за это время только вздохнуть пару раз успеваю ставший тяжелым и неподъемным воздух!
Лицо Сергея оказывается прямо напротив моего, а в следующее мгновение жесткие губы запечатывают мой измученный рот, настойчивый язык проникает глубоко, и я снова задыхаюсь.
И кричу, когда ощущаю длинное мощное вторжение.
Меня словно одновременно нанизывают на шампур, сверху и снизу. И это горячо, остро, больно!
Слезы текут по щекам. Я переоценила себя, переоценила!
Если бы не так скоро, если бы постепенно, то…
Но этот безжалостный холодный человек не желает ждать. Ему надо все и мгновенно.
Он двигается во мне так же, как до этого во рту, неторопливо, длинно и мощно.
И целует… Не целует! Берет. Тоже берет. Он всю меня забирает.
Не жалеет совсем. Железные пальцы впиваются в бедра, тяжеленное жесткое тело расплющивает меня на кровати, словно на наковальне.
Он бьет прямо в центр своим огненным членом, ритмично и сильно.
И я вскрикиваю на каждый его толчок, по-прежнему держась за спинку кровати. И не потому, что боюсь наказания, просто… Просто пальцы омертвели, не могу их разжать!
Слышу свои стоны и крики и понимаю, что рот мой свободен, что младший Жнец теперь кусает мою шею и грудь, оставляет на коже тягучие пятна.
А затем тяжесть тела исчезает, и дышать становится легче.
В полумраке вижу крепкую фигуру Сергея.
Он садится на колени и подтягивает меня выше за бедра, начинает вбиваться, придерживая на весу ноги.
И я могу теперь, сквозь слезы в глазах, смотреть на него.
Он полностью одет. Белая рубашка, расстегнутая на груди, темные классические брюки.
Поджарое, сильное тело.
Грудь, безволосая, мускулистая. Кубики живота, ритмично сокращающиеся от каждого движения.
Холодное внимательное лицо.
И совершенно невменяемый безумный взгляд.
Он сейчас явно себя не контролирует, трахается с полным погружением. И меня погружает, похоже.
Потому что мне горячо. И, чем больше и сильнее он двигается, тем горячее и острее все внутри сжимается.
В комнате тихо, только пошлые звуки нашего секса, мои мучительные стоны и тяжелое дыхание Сергея.
Его огненный взгляд, холодное лицо, горячие руки…
Меня погружает в это. Сводит с ума. Колдовство какое-то. Транс.
Я сама не замечаю, когда начинаю двигаться ему навстречу, выгибаться послушно и гибко в его руках. И стонать уже не от страха и боли, а от возбуждения. Когда начинает трясти меня, мелко-мелко, неконтролируемо. Когда взгляд Сергея меняется, становясь невероятно горячим.
Он, не прекращая двигаться, проводит ладонью по моему мокрому от пота телу: от груди до низа живота, я послушно прогибаюсь под властью этой жесткой ласки.
— Хорошая… — шепчет он, усмехаясь холодно, дьявольски. — Кончишь?
И я, до этого момента не понимающая, что, собственно, с моим телом творится, со всей отчетливостью понимаю, что да. Кончу. Я кончу сейчас от его жесткости, властных тяжелых рук, от движений его члена во мне.
Бессильно запрокидываю подбородок, закрываю глаза, признавая свое поражение… И кончаю, когда опытные пальцы неожиданно мягко надавливают на узелок клитора. Кончаю до звезд перед глазами, до диких, безумных сокращений вокруг безжалостного члена. Кричу, не в силах сдерживаться.
И плачу, когда младший Жнец, догнав меня в пару движений, выходит и заливает горячей спермой подрагивающий живот.
Я потеряла себя полностью в это утро.
Кончила от насилия.
Я — просто шлюшка.
Зачем я на это пошла? Как мне теперь жить?
_____________________________________________
Дана и Серый Жнец
13. Дана. Как мне теперь жить?
Все вопросы экзистенциального характера приходится все же отложить на пару часов точно, потому что младший Жнец, оказывается, одним разом не удовлетворяется.
Он, словно машина, безумный робот-террорист, едва кончив, тут же переворачивает меня на живот и жестко укладывает лицом в матрас.
Я лишь охнуть успеваю, да вцепиться в