— Всегда бывает одного раза достаточно, мне хватило на десять лет. — усмехнулся Назар. — Как ты ей запудрил мозги, а, Филин? Она что теперь делает то, что ты ей говоришь?
— Она всегда делает то, что считает нужным, запудрить ей мозги невозможно.
— Но вы оба упорно пытаетесь это сделать. — громко сказала Алеся, входя в комнату и захлопывая дверь за собой. — Вы бы хоть дверь закрыли, умники, вас на первом этаже слышно всем, кто в туалет идёт!
Филин и Назар стояли друг напротив друга, и тяжело дышали, выясняя отношения.
— Он принёс сюда пистолет, ты знала? — повернулся в её сторону Филин.
— Нет, мы сейчас все втроём уйдём — я, Назар и его пистолет. — улыбнулась Алеся. — Выйди, пожалуйста, Святослав, я тут сама разберусь.
Под громкую ухмылку Назара, Филин ушёл, Алеся заперла за ним дверь и повернулась к Бандерлогу, который начал снимать с себя пиджак, под которым поверх рубашки оказалась кобура.
— Что ты собирался сегодня делать, Назар?
— Ничего, просто встреча старых друзей-товарищей.
— Ты врёшь!
— Это ты врёшь, Алеся! — рявкнул на неё Бандерлог, с громким стуком положив пистолет на тумбочку рядом с кроватью, срывая с себя рубашку. — Врёшь и веснушки твои даже не краснеют!
— В чём я тебе соврала?
Он не ответил, схватив с подоконника бутылку с янтарной жидкостью и хлебнул из горла, а затем протянул Алесе. Она замотала головой.
— Пей, будешь пить, пока не вспомнишь, в чём соврала.
Алеся прилипла спиной к двери, когда грозный мужчина с голым торсом, что блестел от пота, подошёл к ней, склоняясь над её лицом. Его глаза сверкали яростью в полумраке гостевой спальни, где горел только тусклый бра над кроватью. Назар схватил её за щёки пальцами левой руки и сдавил, чтобы она открыла рот, а когда она это сделала, он залил ей в рот односолодовый виски, что будто опалил ей горло огнём. Она зашлась в приступе кашля, отталкивая Бандрелога от себя, тот оскалился, отхлебнув ещё, не успел он проглотить, как сильный удар сумочкой по лицу слегка вывел его из равновесия.
— ТЫ СОВСЕМ ОХЕРЕЛ, ОБЕЗЬЯНА ВОНЮЧАЯ?! — заорала Стерва, толкая его в грудь. — ИДИ ШЛЮХУ СЕБЕ НА ТРАССЕ СНИМИ И ТАК С НЕЙ ДЕЛАЙ, ПОНЯЛ МЕНЯ, УРОД?!
Она попыталась открыть дверь и уйти, но Бандерлог схватил её сзади, оттаскивая в комнату, Алеся вцепилась когтями ему в руки, царапая изо всех сил и пытаясь хорошенько врезать ему каблуками. Животный страх охватил её с ног до головы, она никогда не видела Назара таким, да и подобных грубостей он никогда себе не позволял.
— ОТПУСТИ, СКОТИНА! ОТПУСТИ! — орала она, надеясь, что её кто-то услышит, может, Филин.
Назар подтащил её к окну, подтолкнул вперёд и деревянный подоконник больно ударил её по бёдрам. Алеся выставила вперёд руки, чтобы не упасть прямо в окно, а мужчина сзади схватил её за шею, сдавив её ладонью, кричать она больше не могла, только хрипела. Он просунул её руку под платье и стянул трусики до колен. В тридцатиградусную жару Алеся умудрилась заледенеть словно на морозе — она застыла, переставая сопротивляться. Зверя выпустили из клетки и он накинулся на женщину, которая возомнила себя его дрессировщицей. Нет, теперь она его жертва. Назар заелозил языком у неё под ухом, от чего её чуть не стошнило, и она даже сглотнуть не могла. Рвотные позывы стали сильнее, когда он просунул ей руку между ног и начал неистово растирать клитор, на что её тело ответило, также по-животному, готовясь к спариванию, пока самца позади неё распирало от желания её трахнуть. Алеся была всего лишь женщиной, у которой не было сил себя защитить, слёзы собственной слабости обожгли ей лицо влагой.
— Ты подкупила горничную Теймура, чтобы не сталкивать нас лбами, да? Филин тебя попросил, так ведь? Нашептал тебе на ушко? Что ещё он тебе нашептал, Стерва? Как ты меня собралась предать, а? Что ты делаешь за моей спиной?!
Назар чуть повернул её к себе лицом, чтобы видеть её глаза, но вместо этого увидел слёзы.
— Не то же самое, что ты сейчас делаешь, стоя за моей. — прохрипела она, глядя в его бешеные глаза.
Он замер, увидев её слёзы, что катились градом из глаз, пока его глаза застилала пелена бешенства. Назар понемногу начал осознавать, что делает. Его хватка ослабла и Алеся оказалась свободной, дрожащими руками она надела трусики обратно.
— Алеся, извини, я…
— Ты всё ещё сидишь, как дикий зверь в своей клетке, а я виновата лишь в том, что пытаюсь не дать тебе растерзать других людей. Про себя забыла, спасибо, что напомнил.
— Алесь… — подался к ней Бандерлог с виноватой рожей.
— Не смей ко мне больше приближаться, скотина! Я на тебя больше не работаю! — заорала она, отталкивая его со своего пути.
Миронова выбежала за дверь, чуть не упав на лестнице, спускаясь вниз, и выскочила на улицу, кидаясь в сторону тёмного сада вокруг особняка. Алеся, как испуганный зверёк, забилась под густую сирень в глубине сада, чтобы её никто не нашёл, особенно Бандерлог. Её тело сотрясала мелкая дрожь, и чем больше она осознавала, что он только что пытался сделать, тем крупнее эта дрожь становилась. Ни один мужчина из всех тех, кто был выше неё по рангу и положению не позволял себе такого поведения, даже Крестовский, который мог позволить себе приказывать и женщины, которых он хочет, делали то, что он хочет. Всегда. Без исключений. Только Стерва не получила ни одного приказа сверху.
Дрожь резко прекратилась, её плечи поникли, а глаза невидящим взглядом упёрлись в пустоту — Назар остался там один, с пистолетом и бутылкой наедине!
Она наступила на свою гордость десятисантиметровым каблуком и побежала обратно, вытирая мокрые щёки на ходу. Влетев на второй этаж, Алеся толкнула дверь и увидела его, таким же потерянным, как после погрома в кабинете офиса, когда Айрат был всего лишь за стенкой, а не жал ему руку, как его сын сегодня. Назар сидел, обхватив голову руками, будто не слышал, что кто-то вошёл, у него в мыслях шла война с самим собой. Пистолет был на месте, Алеся тихо прикрыла дверь, подошла к зверю и осторожно положила ему на голову дрожащую ладонь.
Назар встрепенулся, будто его шибануло током, он взглянул на неё побитым бандерлогом, обхватил бёдра руками и притянул к себе прижимаясь лысой головой к её груди.
— Алеська… прости… я бы никогда… тебя нет… — запричитал Назар, вжимаясь лбом в неё. — Я не знаю,