Фактически — целая бригада мотопехоты, если считать по пять бойцов в команде каждого транспортного средства. А если прибавить сюда еще десант из орочьих добровольцев, коих соберутся многие тысячи, если мне разрешать зарегистрировать помимо двух юрлиц (быстрое питание и хтонический ОСВОД) еще и третье — ЧВК «Орда» — то вообще страшное дело получится.
И это было еще не все: в каждом сервитуте, где у нас имелся филиал, сейчас клепали фургоны по проекту Капитошки и Парамошки. Уже через месяц Орда готова была в полном составе вооружиться до зубов, собрать попутчиков и временных союзников, нагрузиться припасами, сесть на колеса и поехать туда, куда надо! Кому надо? Мне, конечно. Ну, и Государству Российскому! Такие добровольческие тыловые и антихтонические подразделения, думаю, оценят по достоинству… А если не оценят и не найдут правильного применения — то пошли они нахрен. Я старалась, как могла!
— Кузя, ититьска сила, где моя самобеглая тележка? — спросил я вслух, зная, что тут, в этой обители «Гоблин Индастриз», меня слушают и снимают из каждого темного угла. — Желаю взять тележку и пойти поработать в Сан-Себастьяне. На людей посмотреть, скажем так, и себя показать…
— Хлебалом поторговать… — прогнусавил кто-то из-за угла торгового центра.
Вот же! Одно слово — гоблины! И не предъявишь: их тут многие сотни копошатся! И децимацию не проведешь: экономически невыгодно…
Едва слышно тарахтя мотором, подъехала хотдожница версии «М» — модернизированная. Теперь на ней можно было готовить что угодно во фритюре: картошку, наггетсы, сладкие хрустящие пирожочки с вареньем; и варить кофе на песке, а не только хотдоги фигачить!
— Запаковано как положено? Можно не проверять? — спросил я у Кузьмы, который усиленно свайпил экран смартфона.
— Можно! — закивал он. — Кстати, пирожочки с вишневым вареньем — офигенские. Я шесть штук скушал.
Я подозрительно глянул на закрытую на защелку, холодную крышку фритюрницы.
— В каком смысле? Ты как их жарил, если тут нихрена не работало?
— А я не жарил… Я из морозилки погрыз! Ой, тебе что — жалко пирожочков?
— Не, не жалко, просто… — нет, поразительные существа эти гоблины все-таки.
— Ну, и всё! Я работать пошел, скоро с железнодорожного вокзала бронепластины привезут и динамическую защиту! На всю партию! — он, похоже, основательно проштудировал словарь, потому что говорил вполне нормально.
Или это на гоблинов так созидательный труд влияет?
— Динамическая защита на… полсотни комплектов? — вытаращил глаза я.
— Шестьдесят восемь! — закивал он. — Правда, двадцатилетней давности и польские, но…
— Кузя, — я положил ему руку на тощее плечо и проникновенно заглянул в глаза. — Выражаю тебе мощную ордынскую благодарность и торжественно разрешаю тебе взять сколько угодно пирожочков из морозилки! Хоть два!
⠀⠀
*⠀ ⠀*⠀ ⠀*
⠀⠀⠀
Вечер определенно обещал быть томным.
Просто представьте себе: набережная из белоснежного мрамора, закат над морем, весенний ветерок, ароматы кофе, цветущей субтропической великолепной растительности и сраной мимозы, скоморошья молодежь на двух гитарах и скрипке играет что-то душещипательное, пары прогуливаются — нарядные, улыбающиеся…
И я — в черном переднике с белой дланью, сытый, довольный и чудовищно харизматичный, за прилавком тележки, под эвкалиптом раздаю народу счастья. Кому-то крепкого и черного, в бумажные стаканчики. Другим — жареного и сладкого, в картонные коробочки, чтобы варенье не капало. Третьим… Третьим — альтернативно-протеинового, с булкой и сосиской, с майонетчупом, горичнезом и кетчицей. На выбор!
Дым коромыслом, шуточки-прибауточки, торговля от души идет! Студентки селфи со мной делают, в щечки целуют, пацаны местные кулак отбить подходят, респектуют, мол — наш Бабай, молодчага! А я что? А я урук тщеславный, мне приятно.
— Впервые вижу миллионера, который продает сосиски! — произнес бархатный женский голос.
Марго! И черт бы меня побрал, если на шпильках, в узкой юбке с разрезом и белой блузе с открытыми плечами она выглядела хуже, чем в оранжевом комбезе и горных ботинках! Роскошная дама, что тут скажешь! На аппетитной груди у Маргариты Львовны болтался бейдж с логотипом телеканала, черные кудри трепал морской ветер, южное солнце отражалось в широко распахнутых глазах.
— Миллионера? — удивился я. — Нет, я слыхал подобную фразу про черного урука, но вот миллионер… Это кто здесь миллионер?
— Ты, Бабай Сархан. Точные подсчеты нашего финансового аналитика: сумма твоих активов давно перевалила за один миллион денег!
— Да? Не, ну аналитикам виднее… — почесал затылок я. — Никогда не углублялся в такие тонкости. Наверное, если считать вместе с польской динамической защитой, то миллион там и насобирается… Но это все ордынское, а не мое. У меня нет нихрена, так — кард, пара футболок и джинсы. И личное обаяние. А! Еще кофе. У меня есть кофе.
Марго Рошаль подошла очень близко и принялась водить пальчиком с идеальным маникюром по заляпанному кетчупом заламинированному меню.
— Бабай, ты можешь мне предоставить кофе с собой? — прищурившись, спросила она. — Мы записывали прогноз погоды тут, на пирсе, и мне стало так холодно и одиноко… Наверное, это могло бы меня согреть.
— Ну, как бы… — я никак не мог понять, что она имеет в виду. У нас тут весь кофе с собой, фарфоровые чашечки я как-то не брал, не подумал… Да и столиков раскладных нет.
— Так что, получится у тебя? Могу я на это рассчитывать этим вечером?
— Да, почему нет? — я сунул турочку в горячий песок. — Кофе с собой… Это можно.
— Кофе с тобой, — кивнула Марго и сделала этот свой шикарный жест, всей кистью руки. — Этим вечером. Ты пообещал!
— Однако! — расхохотался я. — Какая хитрая женщина! Тогда я ставлю вторую турочку, варю еще кофе — себе, потом делаю четыре пирожочка с малиной, мы берем это все с собой, и ты со мной идешь гулять по берегу, да?
— О да, — кивнула она. — А дальше — как сложатся звезды, м?
— Я бы не стал доверять такие решения огромным шарам раскаленной плазмы, которые находятся