– Вы тасуйте.
– Почему я?
– Потому что это ведь о вашей жизни идет речь.
– Справедливо.
Я перетасовала колоду так, как делал мой отец, когда играл в «пьяницу»: разделила посередине и пролистнула уголки карт обеих половинок, чтобы они соединились, врезавшись друг в друга. Гадалка внимательно за мной наблюдала.
– Теперь вы должны выбрать пять карт и отдать их мне, не глядя, что в них.
Я сделала, как она сказала, и она разложила мои пять карт радугой на столе. Я мысленно напомнила себе не давать ей никаких подсказок, но тут же случайно задрала тунику, оголив живот. Она улыбнулась и перевернула первую карту.
– А, да, эта карта часто выпадает.
– Повешенный, – сказала я. – Что это значит?
– Это означает, что вы на перепутье. Не знаете, в какую сторону свернуть. Ко мне часто приходят такие, кто на перепутье. В работе или в отношениях. Я дуууумаю, вам скучно на работе.
– Ну да. Но ведь так почти у всех, правда?
– Вы ищете чего-нибудь новенького, изо всех сил стараетесь найти себе какую-то радость.
– Да, но ведь так почти у всех, – повторила я.
– Возможно, вы ищете радость не там, где следует. – Она медленно склонила голову набок и невыносимо долго смотрела мне в глаза. – Эта карта говорит мне, что дома у вас то же самое. Там вы тоже ищете чего-то другого. Надеетесь на пере-е-емены. Строите планы, да?
– Та-а-а-ак, – протянула я. В лавку неторопливой поступью вошла черная кошка и принялась мурлыкать у моих ног. Я опустила руку, и она лизнула мне пальцы маленьким шершавым языком. Я поняла, что скучаю по Дзынь.
– Любовь – это для вас непросто. Вы в длительных отношениях, да-а-а-а-а? – протянула она.
– Да-а-а-а-а, – протянула я в ответ.
– Но есть и другой?
Это она об Эй Джее.
– Эм… Ну да, был.
– Нет, не любовник. Другой человек в этих отношениях. Часть вас.
– Ой.
Вот черт, подумала я. Как она могла догадаться? У меня ведь еще не настолько огромное пузо.
Гадалка посмотрела мне на живот.
– Ребенок, да?
Теперь я была вся внимание.
– Да.
– Сейчас ваш партнер из-за этого счастлив. Но потом станет несчастлив.
– Это, наверное, потому, что ребенок не от него, – вырвалось у меня.
Вот зараза, нормально я не подсказываю. Господи, но какая же она крутая.
Гадалка перевернула следующую карту. На ней кудрявый парень дул в рог.
– Суд, – объявила она. – Иногда вы судите о людях слишком поспешно. Некоторым вы нравитесь, и они даже хотели бы вас любить, но вы им не позволяете. Для вас это невозможно. А это могло бы дать вам шанс проснуться ото сна. Допустить к себе других. Открыться людям.
– Ага, ясно, – сказала я. Если для того, чтобы открыться ЛОКНО, нужно выставлять напоказ сиськи или слизывать взбитые сливки с волосатого трехсотфунтового электросварщика по имени Кит, то уж лучше я останусь замкнутой и мрачной, спасибо.
Она опять пристально посмотрела на меня и перевернула третью карту.
– О-о… «Дьявол», – объявила она.
– Твою мать! – вырвалось у меня.
– Нет-нет, этой карты не стоит пугаться. Она только выглядит страшно, но на самом деле может означать очень хорошие вещи. Я вижу в этой карте, что вы отчего-то не свободны, но все-таки не настолько связаны по рукам и ногам, как привыкли думать.
– Та-а-а-ак.
Черная кошка вскочила на стол, Гвен шикнула на нее и прогнала.
– Вы – хозяйка собственной свободы. Вам совсем необязательно сдерживать себя так, как фы это телаете прямо сейчас.
– Это касается моей работы? Или отношений?
– Касается, дааааа, – протянула она. – Если вы презираете место, в котором работаете, или партнера, с которым живете, эта карта говорит, что вам нет надобности оставаться на том же месте ради финансовой стабильности. Есть и другой выход.
– Дом мамы и папы, – сказала я – опять заговорила раньше, чем сознание успело меня остановить.
Она нахмурилась и посмотрела на все три карты сразу.
– Что-то тут происходит, я не вижу, что именно, но что-то очень нехорошее. Что-то в этой карте тревожное. Нездоровое. Порок, который не приносит вам той пользы, которой вы от него ждете. Сахар? Наркотики? Алкоголь?
– Раньше мне нравился яблочный «МАОАМ» – пока меня не заспермотизировали.
– Что бы это ни было, вы к этому очень привязаны, – сказала она. – У вас зависимость. Я не сужу вас за это, моя милая, это просто то, что гофорит карта, но фы телаете что-то такое, что не принесет фам того счастья, на которое фы рассчитываете. Это мучает вас и других будет тоже мучить. Не знаете, что еще это может быть такое?
– Эм-м… нет, – пожала я плечами и выставила вперед нижнюю губу, что должно было сказать: «Ну честное слово, Гвен, я чиста, как свежевыпавший снег».
Она перевернула Четвертую Карту. На ней был ангел с насупленными бровями, в одной руке он держал огромный меч, а в другой болталась отрезанная голова.
– Ага, Туз мечей.
– Мерзость какая.
– И тут – не обязательно, – ответила она. – Но фсе карты, которые фы фыбрали до сих пор, похоже, означают обновление. На горисонте большие перемены. Вы готовы к новым свершениям, новой работе, новой любви. А ваши правды скоро раскроются.
– Неужели раскроются?
– Почти наверняка. Думаю, вы хотите от чего-то освободиться. На фас давит какая-то тяжесть, и Туз мечей говорит фам, что скоро этой тяжести польше не будет.
Я готова была поставить неплохие деньги на то, что последней картой окажется Смерть. Вообще любые деньги.
Но когда она ее перевернула, это был вовсе не скелетообразный Мрачный Жнец, которого я ожидала. На картинке был изображен старый чудак-чародей.
– Это что, Дамблдор? – спросила я.
– Нет, это карта Отшельника, – сказала она, и в голосе отчетливо послышалось удивление.
– А. И что она означает?
– Ну, по правде говоря, карта Отшельника фыпадает не часто, так что это необычно. Она говорит, что вам может пойти на пользу побыть одной.
– То есть она предлагает мне начать жить как отшельник?
– Я думаю, это означает, что фы не очень хорошо ужифаетесь с другими. Вам нужно, чтобы у фас… никого не было.
Она перевела взгляд на хрустальный шар, стоящий на столе, легонько потерла его правой рукой и сразу отдернула ладонь, как будто бы шар раскалился.
Тут у нее словно перехватило дыхание, она потянулась к картам и принялась сгребать их в кучу.
– Прошу прощения. У меня бывают проблемы с дыханием. Это… фсё кошачья шерсть.
Она достала из кармана вязаной кофты голубой ингалятор и два раза прыснула себе в горло.
– Простите, вы остановились на карте Отшельника. И сказали, что я буду одна. Но ведь я не буду одна, правда? У меня же будет ребенок.
– Нет, – сказала она и плотно сжала губы.
– Что – нет? Нет, я не буду одна? Или нет, у меня не будет ребенка?
– Я не должна вам этого говорить.
– Вообще-то должны, потому что я вам за это заплатила. Вы сказали, что я буду одна. А потом что-то увидели в этом вашем мяче. Это было Рисово… это был мой ребенок?
Она еще раз затянулась ингалятором.
– Мой ребенок что – умрет?
– Я действительно увидела вашего ребенка. Но я не знаю…
– Что с ним было не так? Что вы увидели?
– Боюсь,