Библиотекарь снова махнул рукой, не отрываясь от своей картотеки, показывая, что разговор окончен.
Несмотря на календарный конец октября, погода так и не изменилась. Вечный один и тот же сезон стал очередным открытием для Петрова. Хотя чему тут удивляться после того, что он успел уже узнать об этом мире? Разве что той новости про Виктора. Но, исходя из особенностей жизни на той стороне, это не было чем-то из ряда вон выходящим. Виктор сам рассказывал, что никто там не застрахован от несчастного случая или болезни.
Следующие пару недель прошли в привычной рабочей обстановке. Постепенно все свыклись с мыслью, что Марины больше нет. Да и привыкнуть к ней никто так и не успел. В квартиру заехал новый жилец и окончательно вытеснил воспоминания о ней. Разве что Петрова эта мысль краем зацепила. Ещё и чувство вины за произошедшее. Он даже пытался в книгах попробовать вычислить её в том мире. Следил за жизнью Кирилла, но никто из окружения не вызывал подозрения. Кирилл так ни с кем с тех пор и не познакомился.
Катя снова ходила в школу и помогала Петрову с идеями для книг. Было у неё какое-то особое чутьё или видение.
Она как будто заранее знала, что должно произойти. Приходила иногда к нему в гости, и Петров рассказывал ей очередную запутанную историю, к которой не мог придумать решение. Он, конечно, и сам бы справился, но у Кати это получалось быстрее и как-то добрее, что ли. Зачастую она была уверена в том, что кошки – решение всех проблем. И, как правило, это срабатывало.
Ноябрь выдался напряжённым. Всеволод Андреевич всё реже интересовался делами Петрова и чаще куда-то пропадал. Теперь всем Вершителям раз в неделю устраивали собрание, и те отчитывались о проделанной работе за эти дни. Сколько книг было в работе, в каком объёме она была проведена.
– Что-то произошло? – однажды Петров не выдержал и догнал руководителя после собрания.
– А, Петров, ты. У тебя всё в порядке, – отмахнулся он. – Можешь не переживать.
– И всё же?
Всеволод Андреевич остановился, повернулся к Петрову.
Было видно, что он в замешательстве.
– Пошли, – наконец сказал он.
Закрыв за собой дверь кабинета, Всеволод Андреевич указал Петрову на стул. Сам обошёл стол и занял своё место. Так просидел ещё пару минут, собираясь с мыслями.
– Ты слышал что-нибудь про забастовку? – пристально посмотрел он Петрову в глаза. – Ну, может, говорил кто в Библиотеке?
Петров отрицательно замотал головой, искренне удивившись, что в этом мире может произойти какая-то забастовка. У Тёмных, конечно, может что угодно произойти, но Всеволода Андреевича это не беспокоило бы так сильно.
– Все отделы на ушах, – продолжил начальник. – Вершители по всему нашему миру отказываются писать Книги Судеб. И ладно бы, если это проблема только Тёмных коснулась бы. Нам бы на руку, так нет. Светлые тоже отказываются. Благо до нас пока не докатилось, но всё в напряжении и наизготовку. Мы одни из немногих, кто ещё держатся. Так и дальше должно быть.
– А как же Высший? – вспомнил Петров. – Разве он не может вмешаться?
– Да кто ж его знает, этого… – Всеволод Андреевич чуть не выругался, что было ему не свойственно. – Может, и нет никакого Высшего, как и Книги Книг. А может, ему всё равно, или всё это какой-то одному ему ведомый замысел. Просто, насколько я знаю, такого никогда ещё не происходило, и никто не знает, чего ожидать. Ладно, – чуть успокоился он. – Иди работай. Пусть тебя это не беспокоит.
Петров и сам заметил, что из книг практически пропали страницы, отпечатанные на принтере. Больше было машинного и ещё больше рукописного текста – воли живущих. С одной стороны, это вроде и хорошо было, потому что почти некому было писать чёрные полосы, но и светлых становилось меньше. Полосы начали окрашиваться в серый цвет, когда ничего не происходит. Были, конечно, книги, написанные с запасом на будущее, и там сюжет более или менее развивался. Но если так будет долго продолжаться, то что произойдёт там? Неужели живущим нужен постоянный пинок, чтобы куда-то двигаться? Не важно какой. Даже плохой. Чтобы лучше замотивировать.
Петров весь следующий месяц работал в усиленном режиме. Использовал всё, что мог. Дед Боря уже ездил на Обочину как на работу. Всеволод Андреевич не возражал и, наоборот, был только за. Катя стала практически соавтором Петрова. Библиотекарь улыбался и удовлетворённо кивал, помечая что-то в своём блокноте, видя, как Петров уходит из Библиотеки со стопками книг.
– А вас не беспокоит эта ситуация? – Петров как-то поинтересовался у него. Несмотря на всё, старик как будто не придавал значения происходящему.
– Моё дело книги выдавать, если за ними приходят, – спокойно ответил старик. – Ну и обратно принимать. Следить, чтобы порядок в Библиотеке был. На всё воля Высшего, – посмотрел он вверх.
– Что-то не похоже на волю, – скептически заметил Петров. – Разве всё происходящее может пойти на пользу?
Нам, им.
Библиотекарь только плечами пожал в ответ.
Близился календарный Новый год. По привычке, несмотря даже на то, что снега здесь не было, все готовились к этому празднику. Катя принесла Петрову самодельные гирлянды и снежинки, вырезанные из бумаги.
– Напишем какую-нибудь новогоднюю сказку? – уселась она на стул рядом с Петровым.
– Ну… – Петров задумался. – Я даже не знаю, для кого.
На столе была сложена стопка из книги, и Катя наугад вытащила одну.
– Давай вот в этой, – предложила она.
Это была книга Кирилла из истории Марины. Петров иногда брал её, чтобы посмотреть, как тот развивает Маринин проект.
– Думаешь, что-то можно ему написать?
– А ты почитай внимательнее, – посоветовала Катя. – Посмотри его прошлое.
Петров ещё раз углубился в сюжет Кирилла.
– Да ладно!? – поразился он, когда понял, о чём идёт речь. – Как так у тебя получается?
Катя только плечами пожала в ответ.
– И Деда Мороза обязательно добавь, – оживилась она. – А ты веришь, что он существует?
– Конечно, – Катя удивилась такому вопросу. – Просто помоги им встретиться. Взрослые, как правило, не верят, и поэтому не ждут от него чудес. Но ты же Вершитель. И очень хороший. Придумай что-то такое, во что можно поверить.
Петров дал заправить Кате лист в машинку. В последнее время, если она присутствовала при начале работы, это стало её почётной обязанностью. Петров даже считал этот ритуал неким знаком, что история получится хорошая и добрая. Катя передвинула каретку в начало строки и пожелала Петрову удачи. Затем ушла домой. Как бы то ни было, Петров предпочитал работать один.