— А дело было так, — продолжал он. — Я сидел с левой стороны лицом вперед по ходу поезда у окна, которое было открыто ввиду жаркой погоды. И вдруг из поравнявшейся с нами встречной электрички какой-то хулиган бросил в меня что-то, похожее на камень. Мне поранило голову, а камень, скользнув по моей голове, отскочил наружу. Главное, — скрипнул Сипилин зубами от бессильной ярости, — бросавший пронесся мимо меня всего в каких-нибудь полутора-двух метрах, и я успел хорошо разглядеть хулигана, но ничего поделать не мог. Вскоре мы вышли на ближайшей станции — это было Раменское — и стали искать медпункт, где бы мне могли оказать медицинскую помощь. Дежурившему на станции милиционеру мы сообщили об имевшем место случае. Милиционер спросил, будем ли мы писать заявление, но я сказал, что нет, и он просто записал наши показания себе в блокнот. И в медпункте тоже все записали. Оказали мне помощь, промыли и перевязали рану, дали какую-то таблетку И отпустили домой, так как я был с провожатым. С Пашкой Рыгуниным.
Все рассказанное Сипилиным подтвердил в своих показаниях и Павел Рыгунин.
«М-да! Если считать, что схожесть фотороботов и фотографий дает процентов девяносто уверенности, что это они, то где эти остальные десять процентов нестыковки, — подумал Интерполов. — В этом алиби. Только вот истинное оно, или это псевдоалиби?»
Как же тут быть? Дотошный следователь, ведший это дело, все сделал верно. Съездил в Раменское, проверил показания ребят, заглянув в медпункт и даже разыскал дежурившего в тот день на платформе милиционера. Все соответствовало тому, что рассказал Сипилин. Интерполов надолго задумался. Ничего путного в голову не приходило. Он встал и посмотрел на себя в зеркало, прикрепленное к внутренней стороне дверцы старого стенного шкафа. И что-то в нем шевельнулось. Но нет, не его усталый вид был тому причиной. Что-то неосознанное привлекло его внимание. Посмотрел на себя еще раз. Ага, вот что! Интерполов обратил внимание на несимметричность лица, отраженного в зеркале. Он всегда удивлялся, как проявляется это интересное свойство зеркала менять «левое» на «правое». И вдруг в его мозгу словно сверкнул лучик лазера. Стоп! Тут что-то есть! Владимир Иванович еще раз приблизился к зеркалу, вытянул руки в стороны, пошевелил ладонями. Поменял руки местами, скрестив их на груди.
— Ф-фу-у! Нашел, кажется! — облегченно вздохнул он. Вот ведь незадача. На верное решение его случайно натолкнуло зеркало. Он вернулся к столу и еще раз перечитал показания Сипилина. Все точно!
Интерполов узнал, какой следователь ведет это дело, разыскал его телефон и набрал номер.
— Ярошенко у телефона, — ответил чистый молодой голос.
— Здравствуйте! Это Интерполов Владимир Иванович, из Управления. Я по поводу дела, которое лежит передо мной, мне его передали вроде как для консультации.
— А, Владимир Иванович! Здравствуйте! Много наслышан о вас и очень рад, хотя и заочно, познакомиться. — В обрадованном тоне Ярошенко не было заметно искусственности. — Вы, как я понимаю, уже проникли в суть дела, и у вас появились ко мне вопросы. Так?
— Да, в общих чертах я ознакомился с материалами, которые у меня есть, — осторожно ответил Интерполов.
— Вы извините, Владимир Иванович, что это дело переправили к вам. У нас сейчас такая запарка с остальными подобными случаями, дела на контроле у высших руководителей. А тут так все круто замешено, такие серьезные деятели оказались эти наши подопечные, поэтому дело, которое сейчас у вас, приказом отложили в сторонку, перевели во второй эшелон. Оно выпадает из общей шеренги. Вот вам для досуга, видимо, и подсунули. Так я вас слушаю, Владимир Иванович, еще раз извините за отступление.
— Пустяки. Я все понимаю, — успокоил следователя Интерполов, — и постараюсь вам больше не досаждать. — И продолжил: — Я хотел уточнить насчет алиби этих ребят. Вы сделали все, что нужно, по этому направлению, побывали на месте и так далее. Вроде бы, формально все подтверждается. А по существу, какое у вас осталось впечатление от этого дела? Правда, впечатление — это не документ, и его к делу не пришьешь, но все же.
— Впечатление у меня такое же, как, мне кажется, и у вас. Очень похоже на цветущую развесистую липу. Но у меня не хватило ни времени, да и, видимо, мозгов, чтобы докопаться до корней этой липы. А вы уже что-нибудь нащупали, раз об этом спрашиваете?
— Да щупаю потихоньку, — не поддался Интерполов собственному искушению похвастать своей находкой раньше времени. Надо было еще все проверить. — Ну, благодарю вас, извините за беспокойство. Возможно, я еще позвоню, если действительно что-нибудь нащупаю.
— Буду очень рад, звоните!
Вскоре Интерполов познакомился с подозреваемыми лично, допросив каждого из них. Ребята как ребята. В прошлые времена это были бы нормальные комсомольцы. Не захотели идти в институты — могли бы быть каменщиками, или слесарями, да мало ли еще кем. А то смотались бы и на стройки коммунизма, например, на ныне преданный забвению БАМ. Владимир Иванович не был ярым сторонником старых устоев нашего общественного строя. Но многого и в новом российском миропорядке не понимал и не принимал. А нынешняя эпоха, загрузившая мысли всех поголовно подростков идеями денежного промысла, быстрого и богатого, а не постепенного и надежного, сделала ребят тем, чем они стали, — подозреваемыми в ограблении. Интерполов размышлял, какой тон разговора с ними взять. Ведь, в сущности, пацаны еще. Хотя, с другой стороны, такие пацаны через пару месяцев получают в руки современное боевое оружие с полным боекомплектом. Вот и прошивают изредка друг друга автоматными очередями, да не по одиночке, а целыми караулами. А уж те, кому выпадает судьба окунуться в военные конфликты, вообще иногда звереют. «Да-а!» — подвел итог грустным размышлениям Владимир Иванович.
О чем уж там они говорили на допросах — неизвестно. Только уже после первого допроса у Интерполова и Сипилин и Рыгунин резко изменили свои показания. Они признались, что грабежи у метро и в обменном пункте — это их работа. Еще они ссылались на то, что первоначально это было ими задумано как шутка, но эти ссылки стали вялыми, не претендуя на оправдательную аргументацию. Да, они спрятали деньги в старой, ржавой и никому не нужной машине, которую поставили на хорошо охраняемой стоянке. Да, они сами себе устроили алиби в Раменском, выбрав из них двоих роль жертвы по жребию. Быть побитым камнем из проходящей встречной электрички досталось Сипилину. А содрать кожу с виска самому, с помощью напарника — дело техники, хотя и немножко больно. И ехали они после