Хочу спросить что у него с настроением, но он продолжает говорить.
– Во сколько твои гости придут?
– Мы договорились на шесть, а твои? – взяв горячую чашку с кофе снова сажусь за стол к нему. Грею пальцы о керамику, чувствуя внутренний холодок в груди.
– Часов в десять, тренировка же еще. Да и в принципе.. У нас обычно ночной формат вечеринок, – Эмиль откидывается на спинку стула, постукивая длинными пальцами по столу и продолжая в упор тяжело меня разглядывать, – Не нажретесь тут одни? – криво улыбается опять одними губами.
– Это вряд ли, – фыркаю, – Дождемся уж твоих друзей-профи.
– Ну да, не твои одуваны-любители…Смотри, Юрке много не наливай, он хиленький, заблюет мне еще тут все, – произносит Караев с какой-то неприятной снисходительной насмешкой.
– Эмиль, что не так? – спрашиваю, не выдерживая.
– Все так, ты о чем? – выгибает бровь.
– Обо всем! Что ты так смотришь как на врага, говоришь через губу. Если ты против гостей, так и скажи! Или я тебя обидела чем-то?
– Ахаха…Что? Ты? Обидела? Меня?! Не-е-ет, – отрывисто смеется, качая головой и прикрывая ладонью глаза, – Бля-я… Нет, конечно. Просто…– с нажимом проводит рукой по лицу и снова впивается в меня черным взглядом, – … просто на хрена ты такая!
– Какая? – теряюсь.
– Да такая! – не пойми с чего взрывается Эмиль, повышая голос и вводя меня в ступор, – Податливая, ласковая, ни о чем не спрашиваешь, ничего не требуешь! Тебя пальцем помани и как овца на заклание пойдешь!
– Ты сейчас назвал меня овцой? – глухо переспрашиваю я, не до конца веря в происходящее.
Руки вдруг трясутся так, что чуть не переворачиваю чашку. Сердце, мысли – все больно колотится, подкатывая к глазам слезы.
– Я сказал "как", – немного понижает голос Эмиль, но ноздри его все равно гневно раздуваются, будто я в чем-то провинилась перед ним, а глаза зло горят, – Но неужели тебе даже в голову не приходит что-то между нами прояснить?!
– А что тут прояснять? – вскакиваю из-за стола, – Формально ты почти мой брат, а по факту – придурок!
Вылетаю из кухни. Так трясет, что даже плакать не могу. Да пошел он…! Псих! И главное, я даже не понимаю, за что он вообще набросился на меня? Наорал! За что?!
Слышу тяжелые, стремительно приближающиеся шаги за своей спиной. Ускоряюсь, пулей взлетая по лестнице. Но конечно у меня нет шансов против него. Никаких. Ловит в коридоре у самых дверей моей комнаты, рывком вжимает в стену спиной, припечатывает своим телом.
– Прости, Малек, прости, прости, слышишь? – целует в губы. Уворачиваюсь. Тогда в щеку, в лоб, висок, лихорадочно и часто, – Я не хотел. Сам не знаю, что на меня нашло… Ну?
– Что это было вообще? – рвано шепчу. От обиды и непонимания внутри все так и дрожит.
– Это я не в себе, а ты самая лучшая, – прижимается к моим губам, говоря это, – Просто накопилось все…
– Это не оправдание.
– Я знаю, прости, – прижимается лбом к моему, заглядывает в глаза. Умоляюще.
Чувствую, как слезинка чертит дорожку на моей щеке. На губах становится солоно. А потом терпко и горячо, потому что Эмиль снова целует меня. Жадно и как-то отчаянно, и я уже не могу сопротивляться. Отвечаю, прижимаясь к нему всем телом и обнимая черноволосую голову.
Вот только тревога и ощущение надвигающегося чего-то плохого так и остается со мной.
38. Малина
Это мог бы быть лучший день рождения в моей жизни. Мог бы…
Если бы с утра я не поругалась с Эмилем, а потом он бы не уехал до самого позднего вечера, так и оставив после себя недосказанность и горький, окрашивающий мир в серый цвет осадок.
Я честно пыталась сопротивляться этим эмоциям. Сначала просто решила ни о чем не думать. Потом, сдавшись, начала накручивать себя специально в попытке вызвать здоровую злость и так себя растормошить.
Даже пошла в комнату и выкинула лилии в мусорку. Правда, через пару минут передумала, достала охапку душистых, таких красивых цветов из ведра и водрузила их в обратно в вазу.
Они ни в чем не виноваты, а я не злобой полна. Мне всего лишь плохо и грустно.
И хочется, чтобы поскорее наступил вечер. И пусть даже Эмиль опять что-нибудь выкинет и мы поругаемся, но по крайней мере я не буду болтаться в этом непонимании, что вообще на него нашло.
Без ответов от самого Эмиля, мой мозг выдвигал предположения одно обидней другого.
Он на самом деле считает меня безвольной и доступной, да?
Приличные девочки себя так не ведут? Не дают целовать себя без каких-либо гарантий серьезных отношений и уж тем более…
Мучительно стону про себя, вспоминая то, что мы делали еще…
Боже, это такой обжигающий стыд – думать так, что мгновенно хочется реветь.
Чтобы как-то перестать себя грызть, я представляла, что вот Караев вернется вечером, и я обязательно очень холодно на него посмотрю. И не позволю до себя дотрагиваться. Вообще ничего не позволю.
"Ой, Малина, ты сама в это веришь?" – тут же насмехался надо мной мой внутренний голос.
И сразу добивал другой мыслью: "А вдруг он и сам не захочет к тебе лишний раз подходить при своих друзьях? Сам же говорил, что ты не его формат. Ты так… Облапать кого-то на ночь, не имея под рукой других вариантов. А там, в его компании, может и девушка есть, которая по-настоящему нравится ему. Подумай об этом…"
И я думала. И мне физически плохо становилось от таких мыслей. А они все лезли и лезли в голову, как их не гони.
Мне казалось, что между нами все идет правильно. Мы поцеловались в первый раз всего четыре дня назад, тем вечером после вылазки на великах. И все эти четыре дня Эмиль вообще от меня не отходил, и я… Конечно мне хотелось каких-то слов, признаний, ясности. Но я решила, что его поведение, взгляды, касания – это и есть признание. Люди ведь по-разному выражают свою симпатию…
А он, получается, все это время считал меня как легкодоступной овцой?!
И я даже разозлиться на него по-настоящему не могу, потому что, возможно, он прав. Я ведь сама…
Ох, я такая наивная дура.
И то, что он потом извинялся, не помогает. Ляпнул, что думает, а после просто неловко стало, вот и все.
***
Эмиль говорил, что заказал только кейтеринг и ди-джея, поэтому я испытываю настоящий шок, когда в