Нет, невозможно!.. но уже предчувствуя, что увижу его.…
Раздался гром, и я вздрогнула.
В прихожей стоял Ангел.
Прислонившись плечом к стене, он опустил голову и тяжело дышал. Но вдруг поднял лицо и посмотрел на меня больными глазами. Чёрными и бездонными от расширившихся зрачков.
— Привет, Соле, давно не виделись.
Я промолчала, от изумления не в силах ничего сказать. Он был весь мокрый, и на полу успела собраться лужа воды. Не знаю, сколько он так простоял, дождь скрыл все звуки, и я не слышала, когда он вошел.
— Ты выглядишь так, словно кого-то убил.
Он прошелся взглядом по моим голым ногам, задержался на едва прикрытой сорочкой груди, и остановился на лице. Натянув желваки на скулах, проговорил тихо, но мороз всё равно коснулся кожи:
— Не выходи из комнаты, Ева. Если смогу, я уйду, обещаю. Иди же!
Я попятилась в детскую спальню и захлопнула за собой дверь. Отступив к кровати, легла в нее, ощутив, что дрожу.
Мария, слава богу, спала, беспечно откинув ручку на подушку. Я поправила ручку и укрыла дочь одеялом. Уставилась перед собой на стенной шкаф.
Не выходи?
***
Я пролежала так час, а может дольше. Не знаю. Каждая секунда казалась минутой, и было сложно следить за временем. В прихожей стояла тишина, дверь оставалась закрытой, и только упругие струи дождя били в стекло, нарушая тишину и обостряя чувства до предела.
А может, он уже ушел?
Или вообще мне привиделся?
Сегодня Ангел был весь в чёрном и выглядел так, как будто явился из ада. Если бы у него за спиной раскинулись угольно-аспидные крылья, я бы не усомнилась, какой огонь их опалил.
Я встала с кровати, под ногой скрипнула старая паркетная половица, и тихо приблизилась к двери. Простояв несколько секунд без движения, осторожно открыла её…. и охнула, увидев за дверью Ангела.
В следующее мгновение он поймал меня за талию и вытащил из спальни. Захлопнув дверь, привалил спиной к стене и накрыл холодными губами мой рот. Прижавшись грудью, поцеловал яростно, раскрывая губы языком, вторгаясь в мой мир окончательно и оплетая сильными руками.
Задрав на мне сорочку и продолжая целовать, с мучительным выдохом погладил голые бедра и сжал пальцами ягодицы.
Наконец, с трудом оторвавшись от губ, наклонил голову и прижался ртом к ключице. Жадно провел по ней губами вверх, поднимая мне подбородок и заставляя ощутить свое желание. Замер на мгновение, поймав мой пульс.
— Не дрожи, Соле, — проговорил в шею. — Я сам не знаю, почему здесь, но ты всё, что мне сейчас нужно. Я не смог уйти.
— Ты…. ты с ума сошел! — выдохнула в ответ, хватая ртом воздух. Ощущая, как губы Ангела поднимаются к лицу и целуют линию скулы.
Руки, ища опору, легли на мужские плечи.
— Да! Ты пахнешь, как сама жизнь, Ева. Всё здесь пахнет тобой, и это сводит с ума.
— Ты сейчас в сознании…
— В полном! Понимаю, что делаю, но остановиться не могу. Я хочу тебя с тех пор, как взял в первый раз. Это желание не проходит.
Я действительно дрожала, но не от страха, как могла бы ожидать, а от напряжения и волнения, которые искрили в воздухе, как в небе грозовые разряды, и с которыми не могла справиться.
Ангел был холодным от дождя, но его прикосновения обжигали. Моё тело помнило первую ночь и этого мужчину, я знала, что он не причинит мне боли, но также знала, что теперь, когда сама открыла дверь, он возьмет всё, зачем пришел.
И не отпустит.
— Холодно. Ты мокрый.
Он рывком снял с себя темный свитер и вернулся ко мне. Подняв на руках, уровнял наши лица и поймал взгляд. Не дав ничего сказать, прижался к губам. Расстегнув на брюках ремень, стянул с моих бедер бикини и, вторгаясь в рот языком, вошел в меня пальцами.
Стал гладить так откровенно и одержимо, удерживая собой, что я задохнулась и, разорвав поцелуй, вскинула вверх лицо. Зажмурилась, обхватив шею и голую спину Ангела руками, ощутив, как его твердая от желания плоть уперлась в меня между ног. Как мучительно он сдерживается, прежде чем взять меня глубоко, сбив дыхание, и, едва отпустив, вернуться вновь.
Он ударяется бедрами с новым голодом, снова и снова, выпивая тепло с моей кожи жадным ртом.
Настоящий ночной Азраил!
Наконец, кончив, Ангел сгреб меня в охапку и замер, тяжело дыша. Прижался лбом к моему виску, не позволяя встать босыми ногами на холодный пол.
Я молчала. За ночными окнами продолжал лить дождь, шелестя по стеклу и стенам упругими струями, а мои руки продолжали обнимать литые плечи Ангела.
Теперь его сильное тело согрелось и грело меня. Но, опомнившись, я уронила ладонь с его спины и тихо выдохнула:
— Отпусти.
Он отпустил. Не сразу, но ослабил объятия, позволив мне соскользнуть на пол.
Однако вторая моя рука осталась лежать на его шее и едва наши взгляды встретились, Ангел вновь подхватил меня, унося в спальню.
— Нет, Соле. Не проси!
Оказавшись в комнате, он положил меня на кровать, которая оставалась пустой после него, закрыл дверь и без стеснения разделся догола. Лёг рядом, накрыв собой сбоку, оставив мне место для дыхания и не спеша ничего говорить.
В моей спальне было прохладно и тихо. Сквозь открытые жалюзи падал скупой свет уличного фонаря, размытый дождем. Ангел казался мрачной тенью, нависшей надо мной, а что видел он, не знаю, но смотрел долго.
За окном сверкнуло, и молния на мгновение осветила комнату. Я увидела, как сосредоточено-серьёзно его лицо. Каждая линия словно высечена из мрамора и застыла в идеальной схватке света и тьмы.
— Когда-то давно моя мать мне тоже рассказывала сказки. Я забыл про это, но ты помогла вспомнить.
Значит он слышал наш разговор с Марией. Сколько же он простоял в прихожей?
— Где она сейчас? — решилась спросить.
Я не была уверена, что он ответит, но услышала:
— Её нет. Она мертва.
— Если ты успел забыть, значит….
— Да, давно. Иногда мне кажется, что она была сном. Всё было сном.
Ангел поднял руку и медленно провел большим пальцем по моей губе. Опустив руку на плечо, спустил с него сорочку, оголяя грудь.
Я невольно задрожала от ночной прохлады, и он