– Лучше всякой лошади! – гордо нахваливал своего питомца Серега.
Внук того самого деда Вити, которому Марийка чудесную мазь с диклофенаком и прополисом замешивает.
– Третий год не режу! – ухмылялся Серега. – Он же ж, зараза, незаменимый! Везде пройдет! Ему хоть болото, хоть рытвины – все нипочем! – чувствовалось, что Сергей погонял своего поросеночка и в хвост, и в гриву.
Ну или поросеночек хозяина. Хряку однозначно нравилось запрягаться. Стоял терпеливо. Ивану даже казалось, что ножки оттопыривал.
Когда все манипуляции закончились, махина, весом почти четыре центнера, развернулась и довольно хрюкнула.
– Ну, – выдохнул Серега, передавая поводья Никитичу, – с богом!
– Да все будет хорошо! – не очень уверенно протянул майор.
– Если потеряете, – отмахнулся Серега, – не переживайте! Он домой придет и сани притащит! Он умный! Только это, – спохватился он с опозданием, – в глубокий снег его не ведите. Он же не дикий, – Серегин лоб трогательно сморщился, – щетины нет, считай. Об наст порежется!
Иван с Никитичем переглянулись и потянули поводья к выходу из сарая. На улице их ждали специальные, не очень широкие сани.
***
– Так, – с сомнением проговорил Никитич, оглядывая повозку. – Где тут газ?
– Да ты попробуй просто поводья ослабить, – предложил ему Иван, и сработало!
Хряк, почувствовав, что ему дали волю, весело побежал по лесной тропинке, унося сани в чащу.
– Но! Но, родимый! – залихватски погонял хряка Никитич, стоя на полозьях.
– Ты, главное, не забывай поворотники включать!
Ванька сидел в санях, с пилой и топором в обнимку. Хряк уверенно набирал скорость, и сани не хило так потряхивало. Мужики боялись, что инструмент выпадет.
– Фьить, фьить! – посвистом его да окриком гнал вперед майор.
– Андрюха, не разгоняйся! – орал сзади Иван. – А то хрен его знает, где у него тормоза. Отловят нас потом под Москвой, – Иван оглянулся, пытаясь сориентироваться. – Или под Тулой.
– Ща проверим! – Никитич ловко натянул поводья. – Тпру-у-у-у!
И…
Никакого результата!
Хряк, довольно повизгивая, пер вперед со средней крейсерской километров тридцать в час.
– Андрюха, вправо его заворачивай! Там сугробы! – заорал другу Иван.
Расчет был прост. Порось в снегу должен был увязнуть.
Никитич со всей дури потянул поводья, хряк наклонился, недовольно хрюкнул и… пошел вправо. Тараном!
– Ух, ё! Сейчас на глубину утащит! Ванька, прыгай! – заорал майор.
– Да фиг ему на рыло! – Иван схватил поводья вместе с Никитичем и попросту завалился на спину, натягивая со всей дури упряжь.
– Ви-и-и-и-и-и!
Цезарь заорал на весь лес, встал ны дыбы и… шмякнулся на бок!
– Тпру, твою ж мать, – утер лицо варежкой Иван. – Остановка!
– Ну ты, блин, даешь! – заржал майор. – Ванька! Ни фига про тебя не знаю, но в разведку с тобой пойду!
– Заметано! – Иван широко улыбнулся. – Давай для начала разведаем, где тут елки!
– Да везде! – заржав, обернулся Никитич, подхватил из саней топор, прошел пару метров в сторону и замер.
– Ты чего? – догнал его Иван, но тут же словно споткнулся и аж приоткрыл рот от восхищения.
– Обалденная! – тихо выдохнул Никитич.
Иван выдохнул с выражением истиного благоговения на лице, поправил ушанку, почесал затылок:
– А точно довезем?
.
***
– Да ты ж куда тяжести поднимаешь?! – взволнованно перехватила бревнышки из Марийкиных рук Ленка.
Дамы решили растопить мужикам баню.
Есть поверье, что это дело совершенно не женское, но разве бывают на селе дела, которые хорошая деревенская баба делать не умеет? Тем более баба, которая уж пятнадцать лет вдовой ходит.
Ленка самостоятельно поправила камни, растопила печь… Марийка вместе с ней саму баньку промыла перед паром. Давно все же не использовали… Заварила крепкий отвар мелиссы и чабреца – на камни для аромата плеснуть, приготовила меду и масел ароматических…
А сейчас вот дровишек свежих подруге поднесла. Можжевеловых…
– Блин! – раздраженно выругалась она, увидев Ленкину реакцию. – Ты чего Никитичу уподобляешься?
– Ну ты ж беременная! – захлопала глазами Ленка.
– И что? – хмыкнула Марийка, бревна подруге, впрочем, передавая. – Я ж нормально ношу! Вообще, все идеально! Вон, – она кокетливо закатила глаза, – даже половую жизнь не запретили!
– Ой! – Ленка покраснела и немного натянуто рассмеялась.
– А у вас тоже, – Марийка обернулась к соседке, – я смотрю, все в порядке?
– Есть такое! – Ленка покраснела еще гуще и отвернулась к печке, чтобы ее смущение можно было хотя бы жаром объяснить.
– Лен, – тихо позвала ее Марийка. – Ну ты ж понимаешь, что мужик вообще из другого мира?
Ленка резко поджала губы, схватила еще пару бревнышек, подбросила их в огонь…
– Лен, – Марийка аккуратно положила руку подруге на плечо.
– Все я понимаю, Марий! – выпалила та, еле сдерживая слезы в голосе. – Но можно я хоть в праздники не буду об этом думать? Ну! – она подскочила, взмахнула руками. – Это же может быть просто моим новогодним подарком? Кусочек чуда? Крошечка?
Марийка взволнованно приложила пальцы к губам и помолчала, хмурясь.
– Или ты меня дурой считаешь? – у Ленки на глазах все же выступили слезы. – Я понимаю, что сейчас через два дня дорогу разгребут, и Никитич твой первым поедет о нем в органы сообщать! И что я Ваньке не чета, и что жить он тут ни дня не будет. Я прекрасно знаю, что как только он все вспомнит…
– Здрасьте! – раздался растерянный голос Ивана у них за спиной.
.
Глава 14
Женщины отступили, инстинктивно прижались друг к другу предплечьями, испуганно посмотрели на смущенного Ивана в дверях предбанника… Ленка прикрыла рот рукой и уже приготовилась что-то придумывать, как вдруг ее найденыш кашлянул:
– У нас там это… – продолжил он, шмыгнув носом. – Елка! – выпалил наконец и совершенно по-детски широко улыбнулся.
.
***
– Нет, вы что, обалдели? – это Марийка уже вышла во двор и стояла перед санями.
Точнее, стояла она перед заваленной на бок елкой, где-то глубоко под которой были сани.
Цезаря Никитич отвязал и повел к хозяину. Повеселился хряк на славу. И поработал также. Мужики даже между собой проговорили, что можно бы и собственного такого завести. Одного на два двора.
Шутили, конечно. Наверное.
А пока Никитич вот повел к дед Вите красавца, названного то ли в честь императора, то ли в честь салата, а Ивану осталось самое легкое и приятное. Женщинам их добычей похвастаться!
– Мы что с ней делать будем? Крышу прорубать? – вытаращила глаза Марийка, отнюдь не от счастливого изумления.
Ленка попросту онемела.
Смотрела на сани, чуть приоткрыв рот, но чувствовалось, что в уме женщина прикидывала, что проще: уговорить мужчин отпилить пол елки или сделать дыру в потолке? Кажется, она склонялась к вредительству и разрушению.
– Марий, если окно кухонное распахнуть, да ветки