Я подхожу ближе, сжав кулаки до боли и упираю из в столешницу.
— Ещё раз скажешь подобное — и мы закончим не только этот разговор.
Отец наклоняется вперед, его взгляд становится ледяным и пронзительным. Мы смотрим друг на друга, как два бойца на ринге. И никто не желает уступать.
— Ты думаешь, что можешь угрожать мне?
— Я не угрожаю. Я предупреждаю, — чеканю каждое слово. — Дарья под моей защитой, и я не позволю никому ее тронуть.
Несколько секунд мы сверлим друг друга взглядами. Тишина настолько плотная, что кажется, будто весь дом затаил дыхание. Я вижу, как его пальцы едва заметно дрожат.
— Ты пожалеешь об этом, Марат, — наконец произносит он. Его голос хриплый от сдерживаемой ярости. — Это решение будет стоить тебе слишком дорого.
— Плевать, — говорю я и отталкиваюсь от стола.
— Отдай девку и живи спокойно!
— Я не собираюсь в этом участвовать! — резко обрываю его и разворачиваюсь к выходу.
Дверь захлопывается с оглушительным грохотом, который эхом разносится по всему дому. Гнев во мне пылает, словно инферно. Мне нужно выбираться отсюда, пока я не сделал чего-то непоправимого. Пока этот огонь не поглотил все вокруг.
Я делаю глубокий вдох, но это не помогает. В груди всё ещё пульсирует ярость, жгучая и непреодолимая. Стены особняка будто давят на меня, сжимая пространство. Кажется, что этот дом всегда был ловушкой, тюрьмой из идеальных форм и ледяного спокойствия. Я прохожу по коридору быстрым шагом, не оглядываясь, словно боюсь, что, если остановлюсь, огонь внутри меня взорвется.
В гостиной я нахожу Дарью. Наши взгляды встречаются, и я замечаю, как ее глаза расширяются от волнения. В этот момент я осознаю, что она видит меня таким, каким не видел никто — на грани взрыва.
— Мы уезжаем. Немедленно. — бросаю я коротко.
Дарья кивает, быстро встает. Я подхожу к ней ближе и кладу руку ей на локоть, чтобы направить к выходу. Ее кожа холодная, но этот контакт ненадолго успокаивает меня.
— Марат, что случилось? — тихо спрашивает мама.
Ее голос звучит мягко, но я не могу заставить себя остановиться. Я молча прохожу мимо, не глядя в ее сторону. У меня нет сил объяснять, нет сил сдерживать этот раскаленный вихрь, который бурлит внутри.
Мы выходим на крыльцо. Морозный воздух резко обжигает кожу, но он приносит хоть какое-то облегчение. Я глубоко вдыхаю, стараясь унять бешеный ритм сердца. Дарья стоит рядом и молчит, но я чувствую ее напряжение.
— Всё хорошо? — шепчет она, ее голос тихий, но в нем слышится тревога.
— Пока нет, — отвечаю я, открывая машину. — Но будет.
В машине стоит тягучая тишина. Я крепко держу руль, пальцы побелели от напряжения. Машина мчится по пустой дороге, но мысли кружат вокруг случившегося. Слова отца, его презрение и насмешка, продолжают отдаваться эхом в моей голове. В висках стучит, словно молот, и каждое слово, брошенное им, разжигает пламя внутри.
Дарья краем глаза наблюдает за мной, явно замечая мое состояние.
— Что-то случилось? — наконец решается спросить она.
Я молчу. Не знаю, как объяснить все это так, чтобы не втянуть её в семейные дрязги. Конфликт с отцом вспыхивает перед глазами. Его ледяной взгляд, его слова о том, что я никто в этом прогнившем мире, горят в сознании.
— Может, мне стоит знать, в чём дело? — ее голос звучит настойчиво.
— Не сейчас, — коротко отвечаю, не глядя на нее.
Она не настаивает, но я чувствую ее взгляд. Ее молчание дает мне немного времени прийти в себя. Я медленно выравниваю дыхание, но внутри всё ещё бушует пожар.
Я понимаю, что отец не остановится. Он всегда добивается своего. Давление будет только усиливаться. Но втягивать Дарью в это — последнее, чего я хочу. Ей и так достаточно опасностей.
Мои мысли переключаются на то, как вырулить из этой ситуации. Нужно сосредоточиться на главном — защите Дарьи и расследовании. Сейчас это важнее всего. Я глубоко вдыхаю и на мгновение закрываю глаза, позволив этому плану занять все мое внимание.
Тишина в машине становится почти успокаивающей. Дарья больше не задает вопросов. Она сидит рядом, но ее присутствие чувствуется, как тихая поддержка. Я смотрю вперед на дорогу, которая тянется в неизвестность. Постепенно дыхание становится ровнее, а в голове появляется зачаток плана. Беру телефон и набираю номер друга.
— Игнат, нам надо потеряться. Срочно, — говорю, как только он отвечает.
Секунда молчания на другом конце.
— Что случилось? — зевает он. Похоже я его разбудил.
— Давай при встрече.
— Понял, — коротко отвечает он.
Я сбрасываю вызов и снова крепче сжимаю руль. План начинает складываться, но я знаю, что времени у нас совсем мало.
Глава 28 Дарья
Делаем небольшой крюк, заезжая на какую-то стройку. Марат забирает ключи и меняет номера на машине. Я наблюдаю за его действиями и никак не комментирую. Хочет верить, что он знает, что делает.
Бросаем машину у метро. Куда-то едем. Очень скоро я сама теряюсь в хитросплетениях станций. Окольными путями добираемся до свежепостроенного квартала на окраине города. Дома высокие, но темные. Свет в окнах мало, где горит. Люди, судя по всему, только начали заселяться.
Квартира встречает нас холодом и пустотой. Это новостройка, студия, минимум мебели, запах свежего ремонта. Здесь ещё никто не жил, стены будто ждут, когда их наполнят жизнью. Но нас это устраивает. Никто не будет искать нас в месте, где ещё не прописаны жильцы.
Марат закрывает дверь на замок, щелкает засовом, осматривает пространство. Я наблюдаю за ним, всё ещё ощущая остатки напряжения после его семейного ужина. Мне нужно знать, что произошло. Я не могу оставить это просто так.
— Что случилось у тебя с отцом? — спрашиваю я, скрестив руки на груди. — Что он такого сказал?
Марат не отвечает сразу. Он подходит к окну, смотрит вниз, словно проверяет, нет ли за нами хвоста. Задергивает рулонную штору. Ему нужно время, но я не хочу его давать. Мне нужна правда. Сейчас.
— Марат, — я делаю шаг ближе. — Он угрожал тебе?
— Он всегда угрожает, — тихо хмыкает Тихомиров, не поворачиваясь.
Я сжимаю пальцы в кулаки. Внутри закипает злость.
— Ты так и будешь молчать? Ты сорвался из дома родителей, не объяснил ничего. Я должна знать!
Марат