И здесь тоже надеялась на внука. Но у нас родилась малышка Тонечка.
Когда свекровь об этом узнала, она сразу высказала свое фи Макару. Он, конечно же, осадил свою мать, но это не помогло.
По сути, у моей дочери не было бабушек. Моей мамочки не стало, когда мне было всего двенадцать лет. Она умерла от тяжелейшей формы рака, с которым мучилась долгие два года. Самые ужасные два года в моей жизни. Врачи не смогли ей помочь, а денег на дорогостоящие лекарства у нас не было. Мой отчим, который вырастил меня с самого детства и стал мне настоящим отцом, работал днями и ночами, но даже это не помогло.
Потеря матери была для нас тяжелейшим ударом, который мы до сих пор не смогли пережить…
— Тихомирова? - Услышала, как меня позвали, и вытащила голову из-под одеяла.
— Я!
— К вам посетители, - пробурчала медсестра и открыла пошире дверь.
— Кто? - удивленно спросила и увидела бегущую ко мне дочку.
— Мамочка, - пропищал мой радостный ребенок, открывая ручки для объятий.
— Зайчонок! — вскрикнула я, откидывая одеяло и пытаясь присесть.
— Лежите, Тихомирова, не вставайте! - рявкнула на меня медсестра, - доктор запретил вставать.
— Простите, - опустившись на подушку, ответила я, но все же поймала свою доченьку в объятия. Прижала к себе и расцеловала в пухлые щечки. Вдохнула запах волос и ощутила блаженство. А потом подняла глаза и увидела своего отчима.
— Привет, пап, - поздоровалась я дрожащими губами и протянула к нему одну руку.
— Ну как ты, дочка? - ласково спросил мужчина и подошел ко мне, немного прихрамывая. Поставил на прикроватную тумбу пакет с фруктами и конфетами, а затем, придвинув к кровати кресло, аккуратно в него сел. Взял мою руку в свою и осторожно сжал.
— Нормально, пап. Все нормально, - кивнула я, слабо улыбнувшись, и посадила рядом с собой дочь. Прижалась к ней, не в силах оторваться.
— А ребенок? Жив?
— Да, с малышом все хорошо. Только Макару ничего не говори, пожалуйста.
— Не понял, - нахмурившись спросил отчим, - опять, что ли, поцапались? Да что вам не живется спокойно?
— Я развожусь с ним, - произнесла сиплым голосом, и слезы сами побежали по моим щекам. - Он изменил мне с няней Тонечки… у нас в доме… прошлой ночью. Когда я умирала в спальне, он развлекался с этой… с этой… а потом просто сказал, чтобы я не совала нос в его дела.
— Олеся, милая моя. Что же это? Да как же? Вы же так любите друг друга. У вас семья, дети. Может быть, ты ошиблась?
— В смысле ошиблась? - опешила я, глядя на отчима и ничего не понимая. — Думаешь, я бы не узнала своего мужа и няню.
— Может быть, тебе это приснилось?
— Пап, ты в своем уме? - раздраженно спросила отчима, глядя на него во все глаза. - Ты же не пил?
— Нет, конечно. А что сегодня повод есть?
— Не знаю. Кажется, тебе никогда не нужен был повод, чтобы выпить.
— Я завязал три года назад. Сколько можно об одном и том же?
Отчим поднялся с кресла и поправил полы пиджака. Пойду поговорю с врачом.
— Увидишь Макара, ничего ему не говори, - строго приказала отцу, зная, что он может все забыть.
— Хм, кажется, когда я шел сюда, Макар заходил в кабинет врача.
Глава 4.
– Папа! Ты должен помешать ему. Он не должен ничего знать, - прошипела, чтобы не напугать дочь, и вцепилась ладонями в тонкое одеяло.
– Я попробую, Олесь, но ничего не обещаю, - отчим пожал плечами и вышел из палаты.
А я осталась с дочерью, которую не видела несколько часов, а уже безумно соскучилась.
– Тонечка, как твои дела, малыш?
– Холосо. А мы когда пойдем домой? - Спросил ребенок, прижимая к себе плюшевого зайца.
– Скоро, малыш. Дедушка отведет тебя домой к папе. Я пока полежу в больнице и через пару денечков вернусь. Ты же не будешь скучать по маме?
– Я не хочу домой, там няня Ксюша. Она плохая и бьет меня.
– Что-о? - Я ахнула, и меня словно жаром обожгло. - Тонечка, повтори, что ты сейчас сказала?
– Няня Ксюша плохая и бьет меня, когда я… - дочка опустила глазки и надула губки.
– Когда ты что? - строго спросила, ощущая, как внутри меня закипает ярость на эту гадину, которую я пригрела на собственной груди.
– Когда я писаюсь в тлусики, а не в голшок, - пропищал ребенок, и мне стало ее так жалко, что я подняла голову девочки за подбородок и посмотрела ей в глаза.
– Тонечка, сегодня ты будешь ночевать у дедушки, хорошо?
– Но мои иглушки и кловатка…
– У дедушки тоже есть твои игрушки. А кроватка получше будет, чем в нашем доме.
После того как я дала наставление дочери, в палату вошел довольный отчим.
– Все нормально. Макар уехал, врача в кабинете не было. Твой муж уехал ни с чем.
– Спасибо, пап. Я потом поговорю с доктором и все объясню.
– Неправильно это, Олесь. Все же измена — это одно, а скрывать от родного отца, что его ребенок жив это жестоко.
– А изменять мне под моим носом, когда у меня такая тяжелая беременность, нормально? Я ему все расскажу, однажды. Но не сейчас. Тем более, я уверена, что он не очень-то и расстроился, учитывая, что он думает, что у меня внутри девочка. Ему-то нужен сын.
– Думать — это одно, а знать другое.
– Моя свекровь, тоже считает, что я не могу выносить сына, а значит, грош мне цена.
– Это она сгоряча сказанула, - кивнул отчим, - уверен, она так не думает. Татьяна Антоновна, вообще странная