– Кушай, родная, не стесняйся, – женщина поставила передо мной тарелку с омлетом. Ее взгляд был теплым, но внимательным, изучающим. – Егорушка все мне рассказал. Не бойся, здесь тебя никто не найдет. Этот дом – моя крепость. А мой сын… он редко кого приводит в этот дом. Так что ты для него точно особенная.
Я покраснела. Смущенно отвела глаза.
Она приняла мое смущение за стеснительность влюбленной девушки и удовлетворенно кивнула.
Вернулся Егор, его лицо было серьезным.
– Новости не самые хорошие, – тихо сказал он, садясь напротив меня. Валентина Сергеевна тактично вышла из кухни под предлогом, чтобы погладить вещи для сына Егора. – Машину Макара нашли. Уже вызвали наряд и криминалистов. Оформляют как угон. Но Макар, я уверен, в это не верит. Он давит на всех, подключил все свои связи. Объявил награду за информацию о тебе. Очень солидную.
У меня похолодели руки.
– Что нам делать?
– Сидеть тише воды, ниже травы. Никаких звонков старым друзьям, никаких выходов в свет. Теперь ты моя невеста, которая переживает ссору с родителями. Только я, мама и работа. Всю необходимую информацию о ситуации я буду узнавать сам через надежных людей. Ваша задача – залечь на дно и приходить в себя.
Я закусила губу и судорожно кивнула. Моя жизнь превратилась в ад.
***
На следующее утро, я вдруг поняла, что дочери нужно купить фруктов, витаминов и лекарств, на всякий пожарный. Быстро собравшись, я вышла с дочерью в прихожую и увидела маму Егора.
– Нам нужно сходить в магазин и аптеку, - решительно произнесла я, застегивая курточку Тони.
– Я схожу сама, – резко ответила Валентина Сергеевна. – Вы только напишите, какие именно.
– Нет, – твердо сказал Егор, который как раз заехал проведать нас. – Макар уже прорабатывает все аптеки в городе, отслеживая покупки детских лекарств. Если вы купите дорогие витамины, которые обычно берет Олеся, это может навести на след. Я куплю их в другой сети, в другом районе, по дороге на работу.
Он ушел, а я почувствовала себя в очередной раз птицей в золотой клетке, чьи самые простые потребности стали угрозой для безопасности. Тонечка капризничала, ей надоели одни и те же стены.
– Может, все-таки рискнем? – робко предложила я Валентине Сергеевне. – Ранним утром, в большую сеть на окраине? Там много людей, нас не заметят.
Она посмотрела на меня с материнской жалостью и после недолгого колебания кивнула.
– Ладно, родная. Но только мы сменим тебе внешность.
Я кивнула, не понимая, чем все это закончится.
Глядя на себя в зеркало, я была почти неузнаваема: старый платок Валентины Сергеевны, темные очки без диоптрий, никакого макияжа, потрепанное пальто, купленное на прошлой неделе в секонд-хенде. Я выглядела как уставшая женщина из соседнего общежития. Тоню мы тоже одели в самую простую, не маркую одежду.
В огромном гипермаркете на отшибе было немноголюдно.
Я быстро нашла нужные витамины, бросила в корзину йогурты и фрукты для дочери и потянула Тоню к кассе, чувствуя, как с каждой минутой нарастает паника. Казалось, что из-за каждой стойки на меня смотрит Макар.
И тут я увидела ЕЁ.
Она стояла у витрины с дорогими сырами, изящная и холодная, с идеальной укладкой и в безупречном пальто. Моя свекровь, Татьяна Антоновна. Она изучала этикетку, повернувшись к нам почти спиной.
Я замерла, словно парализованная, затем резко развернулась, наступив Тоне на ногу. Дочь вскрикнула от неожиданности и боли.
– Ой, мамочка, что ты?
Тонкий, звонкий детский голосок прорезал утреннюю тишину торгового зала. Татьяна Антоновна обернулась. Ее взгляд скользнул по мне без всякого интереса, а затем упал на Тоню. Ее глаза сузились, в них мелькнуло недоумение, а потом – осознание.
Она узнала внучку. Несмотря на простую одежду, несмотря на мой платок.
Наши взгляды встретились.
В ее глазах не было ни радости, ни удивления. Был холодный, моментальный расчет. Она бросила сыр в свою тележку и сделала несколько быстрых, точных шагов в нашу сторону. Бежать было уже бесполезно.
– Олеся, – произнесла она без всякого приветствия. Ее голос был тихим, но каждое слово вырывалось, как ледяная игла. – Какое неожиданное… и неудачное стечение обстоятельств. И внучка с тобой. Макар с ума сходит, обыскал полстраны. А вы, оказывается, тут, в самом что ни на есть заштатном месте.
Я молчала, сжимая руку Тони так, что та всхлипнула.
– Бабуля? – неуверенно произнесла моя дочь, смотря на незнакомую, но почему-то родную женщину большими глазами.
Татьяна Антоновна на мгновение смягчилась, бросив на Тоню быстрый, почти невидимый взгляд, но тут же снова уставилась на меня.
– Где вы живете? Кто тебе помогает? – ее вопросы были резкими и тихими.
– Я… мы… – я пыталась что-то выдумать, но мозг отказывал.
– Не трудись врать, – она отрезала. – Это неважно. Слушай меня внимательно, невезучая беглянка. Я не стану тебя задерживать. Не стану поднимать шум.
– Спасибо, - прошептала я и выдохнула. Но как оказалось, рано.
– Я сделаю вид, что не видела тебя. Но это – ненадолго. У тебя есть ровно сутки. Сама вернись к моему сыну. Сама и со смирением. Объясни все это… недоразумение.
– Татьяна Антоновна, - попробовала вставить хоть слово, но мне не дали.
– Не перебивай! – отрезала женщина и метнула в меня взгляд, полный гнева. – Если ты сделаешь это сама, я постараюсь убедить его проявить снисхождение. Возможно, он даже простит тебя. В конце концов, ты носишь его ребенка.
Ее взгляд на мгновение скользнул по моему еще плоскому животу с таким отвращением, будто я была насекомым.
– Если же через сутки ты не вернешься, – она понизила голос до шепота, в котором слышалась сталь, – я сама все расскажу Макару. В красках. О том, как встретила тебя здесь, с его дочерью, в этом… отребье. О том, что ты выглядела запуганной и жалкой. И поверь, после моего рассказа никакое «снисхождение» будет уже невозможно. Он найдет тебя. И то, что он с тобой сделает, будет гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить. Я ведь знаю своего сына. Он – плоть от