– Обещаете беречь себя? Вам нужно посещать раз в неделю женскую консультацию. И раз в два месяца ложиться на сохранение на несколько дней. Если почувствуете себя плохо, не ждёте, а сразу же вызываете скорую или своим ходом едете в больницу.
– Обещаю, что буду вести хорошо.
– Отлично. Тогда я вас отпускаю, - врач улыбнулся на прощание и вышел из палаты. Через десять минут я покинула больницу и, вызвав такси, поехала домой.
Когда Тонечка ночевала у моего отчима, Макару я сообщила об этом в смс. На что он ответил мне односложным “ок”.
Вопросов о том, почему и зачем оставлять ребёнка у чужого человека, не возникало. (Макар никогда не считал моего отчима отцом и относился к нему равнодушно). Поэтому, наверно сейчас, чувствуя свою вину и, чтобы не усугублять ситуацию, он просто промолчал.
Я отпустила такси и, открыв ворота, вошла на территорию нашего дома. Двигалась я медленно, оглядываясь по сторонам, словно зашла не на свой участок, а на чужой. Эта мысль мне не понравилась и, подняв подбородок, я ускорилась.
– Есть кто дома?! - Крикнула я, открывая дверь и осматриваясь.
– Я дома, - услышала голос няни Ксюши, и меня прошиб пот. Девушка вышла из кухни, с опущенной головой, не глядя на меня.
– Что ты здесь делаешь? - Рявкнула я так, что девушка вздрогнула. - Совсем совести нет. А ну, убирайся из дома, мразь!
– Олеся Михайловна, простите меня, - сжимая руки, стонала няня, - я не хотела. Правда.
– Из-за тебя и моего мужа, я потеряла ребенка! - Крикнула я и схватила девушку за локти. Встряхнула так, что ее голова дернулась и увидела в ее глазах слезы, а еще… синяк. Большой красно-синий фингал расплывался по всему лицу. Переходил на нос. А еще у нее была разбита верхняя губа. Поэтому сейчас она напоминала один сплошной вареник.
– Олеся Михайловна, миленькая, я не знала. Я не собиралась… просто так вышло. Простите меня, христом Богом молю, - девушка опустилась передо мной на колени и громко зарыдала.
– Кто это тебя так? – спросила я, отступив на шаг назад. В моем голосе не было жалости к этой женщине, ведь я вспомнила слова дочери:- “Няня Ксюша плохая и бьет меня…”
За одно это я готова была убить. Но сначала мне нужно было посмотреть камеры и только после этого действовать.
– Откуда у тебя синяки, я спрашиваю! - Вновь рявкнула я, глядя на распластавшуюся у моих ног любовницу моего мужа.
– Олесечка Михайловна, я упала. Сама. С лестницы, - неуверенно ответила Ксения, - неудачно подвернулась нога, и я покатилась вниз.
– Сейчас мы все выясним!
Я резко опустилась на колени, схватила ее за локоть и подняла. Не знаю, откуда взялись силы, но мне нужно было узнать всю правду о побоях на лице любовницы и тех, что она оставляла на моей дочери.
– Не надо, пожалуйста.
– Если ты била мою дочь, живой, ты из этого дома не выберешься. Это я тебе обещаю.
Глава 6.
Компьютер, с которого можно было посмотреть камеры видеонаблюдения, находились в кабинете моего мужа. И пускай не часто, но иногда я все же их просматривала. Поэтому сейчас знала, что нужно делать?
Открыв кабинет Макара, в котором я была последний раз несколько дней назад, я замерла на пороге. Холод проник под свитер и поднял тонкие волоски на коже. Стало не по себе от воспоминаний.
Я открываю дверь, за которой раздаются странные чавкающие звуки, которые лучше бы никогда не слышать. В кабинете стоит полумрак, лишь настольная лампа освещает пару, которая занимается сексом на рабочем столе. Мой муж со спущенными штанами по колено и голым задом пежит няню дочери, совершенно не замечая того, что происходит за его спиной. И кажется, даже не вынимает свой член, когда я окликаю его. А затем это разъяренное выражение лица, что я прервала его на самом интересном месте.
– Чего тебе? Иди спать, Олесь. Это точно не твоего ума дело.
Весь пикантный эпизод промелькнул в моей голове за несколько секунд, и я, очнувшись от всхлипа Ксюши, словно вынырнула из-под пучины воды. Вдохнула воздуха и сморщилась. Меня подташнивало от всей этой ситуации и, скорее всего, еще от голода. Мой малыш проголодался, а я с самого утра ничего не ела. Вот и давал о себе знать. Но об этом никогда не должен был знать. Пока… никто.
– Заходи, - резко рявкнула я и посадила няню в кресло, - удобно? Хотя я думаю, ты здесь стояла и сидела в любых позах. И тебе не привыкать, м? Няня Ксюш? Как это трахаться с отцом ребенка, на которого ты работаешь? Нормально? Или тебе не привыкать?
– Все не так, Олеся Михайловна, - сиплым голосом произнесла Ксения, - я никогда бы не посмела прыгнуть в постель к женатому мужчине, просто… я не знаю, что сказать?
Девушка опустила голову и всхлипнула. Вот только я почему-то не верила в эти крокодиловые слезы. Что-то мне подсказывало, что у девушки было рыльце в пушку. И тут я начала вспоминать то, что раньше упускала из виду и не особо обращала внимания. Возможно, из-за того, что прощала неопытность девушки и кукольные глазки, которыми она смотрела на мою дочь. Она так мило с ней сюсюкалась, так нежно брала на руки и кормила из ложки, что я в жизни бы не поверила, что такая девушка, как Ксюша может поднять руку на ребенка.
Вот она хлопает Тонечку по попе за то, что она не доела кашу и, выбежав из-за стола, помчалась ко мне. Или прикрикнула на нее за то, что она не убрала за собой игрушки, перед тем как ложиться спать. А как-то во дворе, она резко схватила ее за руку и потащила в дом, потому что Тоня не хотела уходить, хотя начинался дождь.
Вроде пустяки, но можно было и помягче. Хотя это наверно и понятно, не свое - не жалко. Кстати, часто в такие моменты, муж находился дома и тоже все это видел. Но ни разу ни одного слова в адрес няни Ксюши произнесено не было.
– Ксюша, ты можешь больше ничего не