Последовало молчание. Я слышала, как Егор тяжело дышит.
— Ты врешь, — наконец выдохнул он, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— Черт побери, Потапов! — в голосе Макара впервые сорвалась ярость. — Она сама все тебе и рассказала! Вызвала тебя «случайно» как раз в тот момент, когда я ее отталкивал! Ты видел именно то, что она хотела, чтобы ты увидел! Она не хотела меня. Она хотела разрушить все вокруг! Твою жизнь. Мою жизнь. Она — червь, который вполз в мою жизнь и отравил ее! Из-за нее я чуть не потерял все! Из-за ее лжи, ее манипуляций! Я не спал с ней, Егор! Никогда! Я даже прикоснуться к ней брезговал!
– Ты лжешь, - прошептал Егор, - твоя жена мне все рассказала. В тот день, когда у нее чуть не случился выкидыш… вы…
Гробовая тишина повисла за дверью. Потом раздался глухой стук — будто кто-то рухнул в кресло.
– Это был один раз. Всего один раз. Я решил ей преподать урок, чтобы она больше не лезла ко мне. Но что-то пошло не так, я завелся… у меня давно не было этого гребаного секса. А тут она… со своей голой жопой и кружевными трусами. В общем, я сорвался и… понеслось. Но…
– Значит, все же было? Ты трахнул ее?
– Назвать это трахом можно лишь с натяжкой. Я даже толком присунуть ей не успел, как появилась моя жена. И теперь, по ходу, я буду жалеть об этом недосексе всю оставшуюся жизнь.
— Но... зачем? — прошептал Егор, и его голос звучал сломанно. — Зачем ей это было нужно? Неужели, ей было мало меня?
– Скорее всего, она просто хотела причинить тебе боль, — тихо, но четко сказал Макар. — Чтобы доказать себе, что она еще может кого-то зацепить. Что она все еще желанна. Она искала самого сильного мужчину в твоем окружении. И выбрала меня. Не потому что я лучше. А потому что это больнее всего ударило бы по тебе. Это была месть. Месть за то, что ты перестал быть тем восторженным мальчиком, который носил ее на руках, и стал взрослым мужчиной, у которого есть дело, ответственность... и который, возможно, уделял ей уже не так много внимания, как ей хотелось.
Я медленно выдохнула.
Пазл складывался.
Вся эта уродливая история наконец-то обретала смысл.
— Я... я не знал, — глухо прозвучал голос Егора. — Я думал...
— Ты думал то, что тебе подсунули, — безжалостно закончил за него Макар. — И я не стал оправдываться. Потому что ты бы все равно не поверил. А унижаться и доказывать, что я не совершал того, чего не совершал, я не собирался. Считай, что сегодня я сделал исключение. Ради нее, — он, должно быть, кивнул в сторону двери, имея в виду меня. — Чтобы она наконец узнала правду. Чтобы этот грех перестал висеть между нами.
Дверь кабинета открылась.
Первым вышел Егор. Он был бледен, выглядел постаревшим на десять лет. Он не смотрел на меня, прошел прямо к выходу, молча открыл дверь и вышел, не попрощавшись.
В дверном проеме возник Макар. Он выглядел измотанным, но спокойным. На его лице не было торжества. Была лишь усталая пустота после тяжелого, но необходимого разговора.
Он посмотрел на меня.
– Олесь… я…
– Значит, ты толком присунуть ей не успел? Правда что ли?
— Не начинай, а. Пожалуйста. У меня уже нет сил, объяснять всем и каждому, что и как?
– Макар… я… не могу, - всхлипнув произнесла и закусив губы, сделала шаг назад, - я не могу тебя простить.
Глава 59.
Я стояла, глядя на него, и чувствовала, как та хрупкая надежда, что успела зародиться за последние недели, рассыпается в прах. Его признание, пусть и вырванное с болью, не принесло облегчения. Оно лишь обожгло по-новому.
— Я не могу, — повторила я, и голос мой дрогнул. — Я не могу это принять. Каждый раз, закрывая глаза, я буду видеть это. Даже если это был «всего один раз». Даже если это был «недосекс». Для меня это предательство. И я не хочу жить с этим грузом. Не хочу просыпаться рядом с тобой и гадать, а не повторится ли это снова, когда тебе снова покажется, что «давно не было гребаного секса».
Макар не стал спорить.
Он не стал умолять или оправдываться. Он просто смотрел на меня, и в его глазах читалось горькое понимание. Он сам загнал себя в эту ловушку, и теперь расплачивался.
— Хорошо, — тихо сказал он. Голос его был пустым. — Уезжай. К отцу. Возьми Тоню. Бери все, что хочешь. Машину, деньги...
— Мне ничего от тебя не нужно, — перебила я его. — Только наши вещи. И дочь.
Он кивнул, отвернулся и прошел в кабинет, закрыв за собой дверь.
Больше мы не разговаривали.
Через час я, собрав два чемодана и разбудив удивленную Тоню, уже сидела в такси. Мы уезжали из нашего идеального дома, оставляя позади его холодные стены и призрак ошибки, которая все разрушила.
***
Неделя в доме отчима пролетела в странном оцепенении. Василий Андреевич не задавал лишних вопросов, просто был рядом, кормил нас своими пирожками и чинил калитку, которая снова начала скрипеть. Тоня сначала скучала по отцу, по своей комнате, но потом привыкла к новому распорядку, к запаху старого дома и огорода.
Я пыталась строить планы.
Искать работу, думать о будущем. Но все мысли возвращались к нему. К его усталому лицу в тот последний разговор. К тому, как он сражался за нас, ломал себя. И к тому, как одним признанием все разрушил.
Как же так получилось? Почему он не сказал правду сразу? Гордость? Глупость? Страх?
Вопросы крутились в голове, не давая покоя.
И вот, ровно через неделю, во двор въехал знакомый черный внедорожник.
Из машины вышел Макар. Он выглядел... другим. Без дорогого костюма, в простых джинсах и свитере, лицо осунувшееся, но спокойное. В руках он держал не