Подсознательно я ждал, что алики выкинут какой-нибудь сюрприз, противостояние с адмиралом Вебер приучило меня в любой момент ждать сюрпризов, но в этот раз, кажется, никто их не приготовил.
«Кронос» дал ещё один залп из главного калибра, аккурат по выжившей после первых выстрелов башне, и разогнанный снаряд прошил станцию насквозь. Линкор тут же принялся жечь её лазером с близкого расстояния, больше не опасаясь ответных выстрелов.
— Господин адмирал, есть возможность ударить по реактору, разрешите добивать? — спросил меня командир «Ареса».
Я колебался. С одной стороны, это быстрое решение проблемы. Не столь изящное, но быстрое и эффективное.
С другой стороны, практической пользы от недобитой станции в нашем тылу не так-то много. Оставаться здесь, расширять границы Империи ещё больше, не было никакого смысла. Даже Дер Эквинум был абсолютно лишним, а про системы старого Альянса и говорить нечего, нас тут не примут. Имперская власть тут никому не нужна.
— Добивайте, — разрешил я, взвесив все «за» и «против».
Корабли ударили почти одновременно, пролетая практически рядом со станцией, чтобы попасть наверняка. Один из выстрелов пришёлся точно по реактору, высвобождая колоссальное количество дикой необузданной энергии, и весь диск станции Ле Борд погрузился в белое пламя, исходящее из самого сердца реактора. «Кронос», «Паллада» и «Арес» вышли из этого пламени неповреждёнными, двигаясь быстрее, чем оно распространялось.
Я стянул фуражку с головы, продолжая задумчиво глядеть в монитор. Война или нет, но я только что отдал приказ о полном уничтожении станции, и от этого на душе скребли кошки. Словно невидимый груз опустился на плечи вдобавок к тому, что уже находился там.
— Первый раз? — хмыкнул вдруг вице-адмирал Платонов, глядя на меня.
— Что? — не понял я.
— Ну… Станцию… — нахмурился он, подыскивая нужные слова.
— Нет, — сказал я. — Было уже. В Карахисаре. Но… Не так.
— А как? — спросил он.
— Там на эмоциях… Чуть ли не в состоянии аффекта, — пояснил я. — Тут по-другому. С холодной головой.
— Да, это… Несколько сложнее, — хмыкнул Платонов. — Но никуда от этого не деться. Такая уж наша работа.
Я молча кивнул, глядя, как рассеивается то, что только что было орбитальной станцией Ле Борд. Вместе с её защитниками.
— Какие будут приказания, господин адмирал? — спросил меня мой заместитель.
— Готовимся к следующему переходу, — сказал я. — Тихая Гавань заждалась.
Глава 24
Ле Борд остался позади безмолвным свидетельством нашей победы. Не самой громкой, не самой трудной, даже наоборот, но всё-таки победы. Доклад о ней ушёл в Новую Москву, а мы ушли дальше вглубь пространства Альянса, к системе Алкмар-1. Для дозаправки и пополнения припасов.
Придётся тоже реквизировать всё необходимое. В точности как это делали наши враги.
Единственное, чего я опасался, так это того, что алики рискнут применить тактику выжженной земли и уничтожат всю инфраструктуру в системе, чтобы мы остались без топлива. Но зная об их жадности и расчётливости, я не рассматривал этот вариант всерьёз, это будут слишком большие убытки для них, даже в масштабе межзвёздного государства.
Чем дальше мы заходили на вражескую территорию, тем мрачнее становились мои мысли. Так далеко от дома я ещё не забирался, никогда в жизни.
Вражеская эскадра пока не появлялась, не заявляла о себе ни словом, ни делом. Только центр информационных операций Альянса громко и на всю Галактику клеймил меня военным преступником и палачом свободы. Пропаганда лилась из всех щелей, по всем каналам и пабликам, и даже в имперской прессе можно было встретить похожие тезисы. Даже некоторые офицеры нашей эскадры начали на меня косо поглядывать, мол, можно было обойтись и без уничтожения Ле Борда.
Я все эти нападки попросту игнорировал.
Через несколько часов после отбытия из Ле Борда, когда мы вышли уже в следующую систему, со мной связалась Её Высочество. Лично.
— Адмирал Мясников, слушаю, — произнёс я, с удивлением увидев входящий вызов.
— Адмирал, — холодно произнесла принцесса.
Доклад об уничтожении Ле Борда ушёл уже давно, она наверняка его видела и читала. Хотя я не удивлюсь, если альянсовская пропаганда повлияла и на Елизавету.
Я молчал, ожидая хоть какого-то продолжения.
— До меня дошли слухи о том, что вы уничтожили одну из пограничных станций, — сказала она.
Всё так же холодно.
— Мой доклад тоже должен был дойти, — сказал я ровным тоном.
— Общественность бурлит, — сказала Елизавета. — Кто-то даже требует вашей отставки.
Я промолчал.
— Продолжайте в том же духе, адмирал, — сказала вдруг принцесса, и я наконец почувствовал улыбку в её голосе.
— Рад стараться, Ваше Высочество, — улыбнулся я.
— По возвращению из Тихой Гавани вас ждёт награда, адмирал, — наигранно холодно произнесла она. — Постарайтесь… Вернуться поскорее. Целым и невредимым.
— Ваша воля — закон, Ваше Высочество, — сказал я. Так же наигранно.
— Желаю удачи. Конец связи, — сказала Елизавета.
Сеанс прервался, а я тихонько усмехнулся сам себе. Всё-таки настроение она мне сумела поднять. Награда, как же… Сперва Тихая Гавань, а уже потом всё остальное.
Корветы шли впереди всей эскадры, разведывая дорогу во враждебном чужом пространстве, но пока ни один боевой корабль Свободного Флота не показался, хотя все без исключения новостные каналы Альянса трубили о том, что могучая силища уже готовится нам вломить, уже вот-вот корабли примут генеральное сражение, а адмирал Сандерленд, хитрый и мудрый, обязательно переиграет деревенского болвана Мясникова.
Всё это было, разумеется, пропагандой, насквозь лживой, но кое-что полезное для себя я узнал. Как минимум, имя адмирала, который будет командовать Свободным Флотом после гибели адмирала Вебер.
Адмирал Тайрон Сандерленд, прославленный герой Альянса. Если уж они откопали такую древность, значит, дела у них совсем плохи. Кажется, он служил ещё во времена позапрошлой войны, я точно слышал эту фамилию на уроках истории. Хотя, возможно, это был однофамилец или отец. Или вообще дед. У аликов тоже есть военные династии, пусть даже аристократии у них, как таковой, нет.
Хотя, скорее всего, это он и есть, уж больно много подвигов он совершил, по описанию в пропагандистских материалах. Не старый пердун, а умудрённый опытом аксакал. Старше, наверное, даже нашего Ушакова. Хотя медицина