— Ну даёт! — восхитился Ефим, и в его голосе прозвучал неподдельный восторг.
Вдруг свистнувшая рядом пуля попала ему в бедро.
— Ай! — вскрикнул дед и рухнул.
Я чертыхнулся, вскочил, схватил его за плечи и оттащил чуть глубже, за дом.
Он пробормотал, переводя дух:
— Эх, патронов нет… Как же я буду… Ну? Скажи, как?
— Какие, на хрен, патроны, — прохрипел я, — ты ранен, дед, держись, сейчас перетянем.
Кровь у него из бедра хлестала, и я поскорее выхватил ремень, свернул его и туго перетянул ногу.
— Уходи, Максимка, уходи, брось меня, — просипел он, и в голосе его слышалась странная смиренность.
Но вдруг всё стихло. Я выглянул из-за домика. Никого.
— Ты понял? Мы всех убили, — произнёс я вслух, пытаясь поверить в собственные слова. — Никого больше нет.
Где-то вдали ещё стонал раненый. Это ерунда, подумал я. Врагов на ногах не осталось. Вокруг воцарилась зловещая тишина.
— Максимка, уходи, — прошептал дед снова, будто и не слышал меня. — Чует моё сердце недоброе. Не все полегли…
— Всех прикончили, дед! Всех! — возразил я.
Всё это время я возился с его ногой, пытался остановить кровь, но тщетно, похоже, повреждена бедренная артерия.
— Оставь, уходи, — уже еле слышно просил он. — Чую холодок могильный. Не выживу я. А ты должен, Максимка. Такие как ты — должны жить…
— Отставить панику! — приказал я, сдерживая голос, чтобы не поднимать тревогу. — Выживёшь.
— Уводи Женьку, — прошептал он слабо. — Спасетесь… Я пожил. Спасибо тебе… Ты за нас всех…
— Да что ты заладил, — рявкнул я, не желая слушать уговоры. — Мы всех убили. Победили, отец. Слышишь? Ну? Не закрывай глаза, не закрывай. Держись!
Он вдруг вздрогнул.
— Нет, — вымолвил он. — Слышишь шорох?
Я вслушался. Ветер шевельнул листья.
— Это ветер, — сказал я сначала, но сам уже не верил своим словам. — Хотя нет… это не ветер.
Лицо Ефима в этот самый миг исказилось от страха, потому что это действительно оказался не ветер. Силуэт промелькнул у соседнего дома так быстро, что человеческим шагом это объяснить было нельзя. Но это был человек, и он уже стоял передо мной.
Я вскинул автомат и нажал на спуск. Ничего не произошло. Патронов не было. Тогда я выхватил нож и приготовился к рукопашной. Передо мной вырос он. Боксер. Огромный, широкоплечий — элитный боец Инженера. Одно из лучших его творений.
Он ринулся на меня и ударил. Я успел сжаться, отскочить, закрыть голову руками, но удар пришёлся в область рук и плеч. Сила была зверская, меня отшвырнуло назад, я едва удержал равновесие. Я вскинул нож, но боксер легко ушёл от клинка и снова ударил. Боль всё-таки пришла — видно, без препарата она была бы взрывной. Я пытался увернуться, двигался быстро, но он был ещё быстрее.
Я старался вспомнить всё, что пережил за две жизни, но ни одна схватка ни с каким преступником или наркоманом не казалась мне похожей на эту. Ничто не помогало. Кроме одной мысли — я всё ещё здесь и не имею права сдаваться.
Его кулак врезался в моё плечо, тело снова отлетело, мышцы свело, рука онемела, нож вырвался из пальцев и отскочил куда-то в темноту.
И вдруг на его спине, как на крупном звере, повисла тень. Женька. Она вцепилась в него, словно рысь в сохатого, колола ножом, била и била.
Он стряхнул её с холки, словно блоху, и Женька мелькнула в воздухе, упала — но тут же снова встала, тряхнула ножом, выбирая момент.
Казалось, он истекал кровью — мне даже показалось, что я видел, как падают на траву капли, но и это не останавливало его. Он пошатнулся, припал на одно колено, и в этот миг я подобрал с земли камень и двинулся к нему.
Боксер замер, на долю секунды остановился и окинул взглядом нас по очереди, будто решая, с кого начать, кого порвать в клочки первым. Он зыркнул на меня, затем на Женьку, во мне он прочитал угрозу: я крупнее и сильнее.
Рванул на меня. За миг до того, как его кулак мог бы встретиться с моей челюстью, я резко поднырнул, прошёл ему в ноги по-борцовски, обхватил под коленками и рванул на себя. Он рухнул на спину, но очень быстро перекатился и уже через миг встал, не дав мне добить. Вскочил. Но тут сзади подлетела Женька.
Р-раз! И вонзила нож в бок, но он махнул наотмашь, словно на надоедливую муху. Припечатал ей по голове. Она отлетела в пожухлую траву и затихла.
Я стоял, камень в руке был тяжёл, держать его было неудобно, но это было лучше, чем сцепиться с ним прямо так, с такой тварью голыми руками я бы не справился. Тогда что?
Мне надо спровоцировать его, вывести на ошибку и размозжить ему голову одним точным ударом.
Но теперь Боксер не торопился, он словно играл, будто наслаждался моментом, даже остановился перед решающим броском. На его лице не было ни улыбки, ни ухмылки, и кровь из ран вдруг перестала течь так быстро, будто сворачивалась сама по себе.
Что за чертовщина? Невозможно, казалось бы, но в этой жизни я удивлялся всё меньше. Он шёл ко мне, степенно и неотвратимо, альфа-хищник, готовящийся к атаке. И с каждым его шагом я чувствовал всё острее, что сейчас решится всё.
Я осторожно пятился, оттягивал момент. Вдруг услышал крик — это Ефим закричал с надрывом:
— Эй ты, сучье племя, да-да, я тебя зову, подь сюда! Думаешь, самый сильный тут? Да я тебя на раз-два переломаю, едрён-батон! Что уставился⁈ Чо зенки пучишь? Негораздок!
Боксер резко обернулся, оценивая обстановку. Увидел раненого деда и сначала решил, что тот не представляет угрозы. Повернулся ко мне снова.
Но Ефим не унимался.
— Зассал, — брызгал он слюной, — Смотри-ка, да ты только с пацанами можешь драться! Иди, с настоящим мужиком попробуй!
Оскорбления сыпались одно за другим, и что-то в Боксёре дрогнуло. Он нервно дернулся. Видно было, что даже у таких бездушных тварей есть самолюбие. Он резко развернулся и бросился к Ефиму, намереваясь одним точным ударом прикончить лежачего и тут же вернуться ко мне.
Я рванул следом, но тот был быстрее. За пару секунд он оказался возле