— Сюрприз, дуболом! — выкрикнул Ефим и швырнул ему в морду кольцо от чеки. А граната покатилась по траве из ладони деда. Боксер не успел отреагировать.
Взрыв прогремел оглушительный. Я упал, обхватив голову руками. Потом наступила гулкая, давящая тишина.
— Ефим! — вырвалось из меня.
Приподнял голову. Ефим лежал, живот и ноги его были разорваны осколками. Рядом — туша Боксера. Неподвижная.
Эх… дед, дед… Он спас мне жизнь и заплатил за это своей. В ушах звенело, я поднялся, ощупал себя, похлопал по телу. Цел. Осколками не зацепило — или пока не понял в горячке. Но, вроде, жив. Жив, сука!
Но остальные…
Я подбежал к Женьке, схватил её за плечи, растормошил. Она застонала, зашевелилась, потом с трудом открыла глаза.
— Жива? — спросил я.
— Да, — прошептала она. — Вроде… Господи, Максим, как же болит голова… как же болит.
Я осторожно ощупал её голову. Кость цела, это самое главное.
— Ничего, — улыбнулся я. — До свадьбы заживёт.
— Да, — тихо сказала она. — До новой свадьбы заживёт.
Я помог ей подняться, и в этот момент в тишине послышался странный шорох. Будто по пожухлой траве ползла огромная змея, скользила и тянулась к нам. Мы обернулись — и увидели.
Боксер, лежавший после взрыва на земле, вдруг начал подниматься.
— Да что же это за херня… — вырвалось у меня.
Он поднялся на колени, попытался встать на ноги и тут же споткнулся, словно наткнулся на невидимую преграду. Его нога ушла куда-то вниз, будто в яму, которой там не было. Он снова рухнул, но тут же поднялся на руках, снова попытался встать — и снова ноги провалились.
Тогда Боксёр непонимающе глянул вниз и увидел, что ног у него уже нет. Только культи. Одни обрубки. И тогда он, не теряя упрямства, стал ползти к нам с помощью рук. Упорно, всё быстрее и быстрее, перебирая руками, словно какая-то чудовищная тварь, которую ничто не могло остановить.
— О боже, — воскликнула Женя, прижавшись ко мне. — Он что, бессмертный?
— Сейчас мы это исправим, — сказал я и пошёл ему навстречу. Для смертельно раненого он двигался слишком быстро: ползком, словно паук, которому оторвали почти все лапы, но упрямо тянущийся к жертве.
Я помнил слова умирающей Линды. Не зря она предупреждала меня.
Десять шагов. Пять. Два. Один. Я прыгнул и всей своей массой придавил его к земле, ударил обеими ногами по спине, вмял его в почву. Потом прыгнул ещё и ещё. Он пытался подняться, цеплялся руками за землю, но я вминал его вниз, не давая подняться. После ударил подошвой ботинка в заднюю часть шеи. Хрустнуло — кость не выдержала. Руки его затряслись, будто в агонии.
— Сдохни, тварь, — выдохнул я и врезал ещё раз, слыша, как ломается его позвоночник. Он подёргивался, но уже не поднимался.
Я поднял камень, размахнулся и припечатал ему в затылок. Камень с громким всхлипом проломил череп.
Тварь дернулась и замерла. На камне выступили ошметки его мозга.
Всё. Победа. Я разжал пальцы, и камень глухо шлепнулся на землю.
Вот теперь действительно наступила тишина. Пахнущая порохом, потом, взрывами и кровью. Но это была наша тишина. Мы её вырвали… вырвали с мясом.
— Мы… победили, Макс, — тихо пробормотала Женя и заплакала.
— Да, — сказал я и прижал ее к себе.
И мы стояли в свете луны, обнявшись, поддерживая друг друга. Молчали. Смотрели на мёртвый посёлок, смотрели, как на востоке занимается кровавая красная заря, чтобы принести новый день. День, в котором мы уже будем свободны.
Глава 12
Я подобрал автомат у одного из мертвых охранников и проверил боеприпасы. Ствол был тёплый от недавней стрельбы, но магазин почти полный. Снял пистолет вместе с кобурой у другого покойника, застегнул на себе. Вроде, тихо, но… лучше быть с оружием.
— Что будем делать? — спросила Женя, поджимая губы и глядя на тёмный силуэт вертолёта, что всё ещё стоял поодаль на поляне. Я кивнул в его сторону.
— Выбираться, — сказал я. — Пошли к вертушке.
— Ты разве умеешь водить вертолёт? — спросила она тихо.
— Нет, — отвечал я. — Конечно, нет. Но там есть рация, свяжусь со своими.
— С кем — своими? — удивленно спросила она.
Я и сам не знал ответа.
— Понятия не имею, — признался я. — Главное — найти нужную волну, чтобы не попасть на людей Инженера и не привлечь сюда ещё больше бойцов. Хотя после такой заварушки у него вряд ли найдутся ещё люди поблизости.
За этими объяснениями мы осторожно приближались к вертолету. Женя вдруг прищурилась, вытянула шею и едва шепнула:
— Осторожно, там один ещё живой.
Действительно, один из парней в чёрной форме, что недвижно распростёрлись на траве за домиком, вдруг дернулся. Он силился дотянуться до автомата. Ноги у него были перебиты, но рука упорно тянулась к оружию — подцепив его за приклад, он уже пытался прицелиться. Я не думал долго.
Бах, бах! — всё для него кончилось.
Мы приблизились к вертолёту. Послышалась возня рядом. Я пригнулся и заглянул под машину. Под днищем, сжавшись в комок, сидел человек.
— Не стреляйте, не стреляйте, — запричитал он, всхлипывая. — Я всего лишь пилот. Я гражданский. Я безоружен. Пожалуйста, не стреляйте!
Он выбрался, весь дрожащий, руки сразу задрал вверх.
— Второго пилота убили, — пробормотал он, и голос его дрогнул.
— Руки опусти, — сказал я и похлопал себя по камуфляжу так, чтобы он понял, что я свой. — Код 9 дробь 14, — проговорил я отчетливо.
Слова сработали. Это было то самое секретное слово, которое мне сказала Линда. Он замер, глаза его расширились, и в его лице я увидел облегчение после пережитого ужаса.
Пилот оживился, принял нас за своих.
— Это код срочной эвакуации, — пробормотал пилот.
— Да, эвакуация, — сказал я коротко. — Уходим. Никого больше с собой брать не будем.
— А это кто? — пилот кивнул на Женьку.
— Враг, — ответил я. — Пленная.
Я незаметно кивнул Женьке, мол, так надо. Она стояла, опустив голову, будто обычная сломленная, запуганная женщина. Глаза её бегали, но виду она не подавала.
— Нужно связать её, — сказал пилот.
— Конечно. Есть чем?
Он достал пластиковый хомут. Я