Как я и думал. Он действительно решил выставить меня предателем, восставшим против Игнатова. Сперанский хорошо играет свою роль. Строит из себя защитника, героя. Но на деле он сам является предателем Родины. Человеком, который уже давно готовит восстание против Российской Империи.
Неудивительно, что Николай Первый его ни в чём не заподозрил. Образцовый князь! Его губерния развита чуть ли не до столичного уровня. Экономика на высоте, налоги платятся вовремя. Вот только император не учёл одну крайне неочевидную вещь. Сперанский делает это не ради империи, а ради себя.
— Дайте мне вылечить моего соратника, — я посмотрел на истекающего кровью Синицына. — А уже после этого мы с вами поговорим по душам.
— Это маловероятно, Алексей Александрович, — пожал плечами Сперанский. — Я вам только что отдал приказ. Попросил сдаться. И уточнил, что один из ваших соратников погибнет, если вы будете сопротивляться. Что ж, думаю, нужно вам показать, что я абсолютно серьёзен, — Филипп Михайлович взглянул на Андрея Бахмутова. — Вышиби ей мозги.
Бахмутов замер. Пистолет в его руке трясся. Я сразу понял, что он не готов исполнить приказ своего князя. Но он всё ещё колебался. Смотрел то на меня, то куда-то мне за спину — на моих соратников. Причём мне казалось, что Андрей не столько удивлён моему появлению, сколько поражён союзниками, что присоединились ко мне.
То ли Сеченов, то ли Лебедев чем-то его заинтересовали. Но чем?
— Как я могу убить невинную девушку? — решил поспорить с князем Андрей Бахмутов. — Филипп Михайлович, вы уж простите, что я влезаю в ваши дела, но мне кажется, что здесь явно какая-то ошибка. Алексей Александрович никогда бы не пошёл против законов. Он не такой человек.
— Ах, так вы знакомы? — стиснул зубы Сперанский. — Неплохо, Мечников. Добрались даже до моих людей. А они ведь не в курсе, что вы умеете промывать мозги.
— Промывать мозги? — оторопел Бахмутов.
— А вы ещё не поняли? — бросил князь. — Ясно же, что Мечников что-то сделал с вами своей лекарской магией. Он — аферист.
И на долю секунды мне показалось, что Андрей и вправду в это поверил. Вот только он продолжал смотреть не на меня. А на Игоря Лебедева. Казалось, будто именно его присутствие было для аэроманта главным аргументов против меня.
Но они ведь даже незнакомы! С чего это Андрей вдруг ополчился против Игоря?
Стоп… Да быть того не может. Кажется, я знаю, в чём проблема. И если мои предположения верны — дальнейшие действия Бахмутова предсказать невозможно. Он может предать Сперанского, но всё равно нападёт на Лебедева.
Придётся потратить всю силу своего обратного витка, чтобы остановить князя и его отряд. Иначе есть риск, что за это время верховный некромант куда-нибудь сбежит.
Вот только такой объём магии обратного витка избирательно выпустить не получится. Если я воздействую этой силой на Сперанского и его людей, то в любом случае задену тех, кого трогать не должен. А именно: заложников и самого Андрея Бахмутова. Обратный виток — инструмент опасный. Иногда он наносит больше урона, чем я того хочу. Значит, и на Андрея с заложниками подействует та же самая магия.
— Разговор окончен, Филипп Михайлович, — я воспользовался моментом. Князь отвлёкся на разговор с Бахмутовым. И тогда я выпустил из себя энергию сразу пяти обратных витков. Ещё два оставил про запас.
Я отдал приказ магии вызвать временные нарушения мозгового кровообращения. Никто от этого не пострадает. Просто все, кого я вижу, потеряют сознание. На час, не более — но этого времени мне хватит, чтобы вылечить Синицына и пробраться в катакомбы.
Дыхание спёрло. Как только четверть запасённой во мне магии вырвалась и сбила с ног всех окружающих меня людей, моё сердце замедлило ритм. Опасно так быстро расходовать свою ману, но иного выхода у меня не было.
Сперанский, Бахмутов и все остальные члены группы князя потеряли сознание. В том числе и заложники.
— Иван! — крикнул я Сеченову. — Займись Бронниковой и остальными! Синицына я беру на себя.
Сеченов с Лебедевым оттащили потерявших сознание заложников в сторону и принялись оценивать их состояние. Я же рванул к Илье и осмотрел его рану. Ситуация была, мягко говоря, так себе. Если бы стычка с Михаилом Сперанским затянулась, спасти его уже бы точно не удалось.
Несколько рёбер раздроблены, кости повредили лёгкое. Диафрагма — мышечная перегородка, отделяющая грудную полость от брюшной — тоже была повреждена. Повезло ещё, что другие органы не задело. Если бы к этой ране подключился ещё и разрыв кишечника, тогда сепсиса, перитонита, плеврита и воспаления лёгких мы бы уже точно избежать не смогли.
Я быстро нормализовал кровообращение, заставил костные обломки срастись, затем «спаял» лёгочную ткань и полностью восстановил все остальные повреждения. Действовать пришлось быстро, поэтому большую часть раны я восстановил довольно грубо, да ещё и маны потратил на весь процесс куда больше, чем планировал.
Однако Синицын ненадолго приоткрыл глаза.
— Алексей? — прошептал он. — Проклятье, только не это… А ты что здесь забыл? Тебя-то здесь точно не должно быть. Неужто всё так плохо? Мы проиграли?
— Не дёргайся. Ты бредишь, — произнёс я. — Расслабься. Скоро станет намного легче. Мы ещё не проиграли.
— Разве? Тогда не понимаю, что ты здесь делаешь. И где Грифон? Мне говорили, что он первым встречает всех погибших, — прохрипел Синицын.
— Сдурел, что ли? — усмехнулся я. — Думал так просто от меня отделаться? Добро пожаловать в мир живых, Илья Андреевич. Фиг тебе, а не царство Грифона.
— Да ладно… — промычал он. — А я уж думал, что можно наконец расслабиться.
— Сейчас вы оба расслабитесь, ублюдки! — послышался крик Филиппа Сперанского.
Князь резко вскочил и направил на нас правую руку. Приготовился атаковать. Как он очнулся так быстро? Очевидно, всему виной кристалл в его левой руке. Орихалькон. Он поглотил большую часть магии моего обратного витка. В итоге вырубился Сперанский всего на несколько минут, а затем приготовился к контратаке.
Но я тоже был наготове. Даже орихалькон не выдержит, если я обрушу на него всю магию обратного витка.
— Ой, да иди ты