– Можно взглянуть?
Киан кивнул и вывел на основной экран серию сложных уравнений и схем. Элайджа внимательно изучал их, постепенно осознавая гениальность подхода. В то время как его собственные модели основывались на классических методах астрофизики, Киан разработал принципиально новый способ анализа, объединяющий квантовые вычисления и топологические структуры данных.
– Это… впечатляет, – признал Элайджа. – Но такой подход требует вычислительной мощности, превышающей возможности большинства суперкомпьютеров.
– Не обязательно, – возразил Киан. – Я разработал оптимизацию, которая позволяет запускать эти алгоритмы на квантовых компьютерах средней мощности. – Он повернулся к отцу, впервые посмотрев ему прямо в глаза. – Но для полной реализации мне нужен доступ к квантовому суперкомпьютеру ГЦСФ. И к прямым данным от солнечных обсерваторий.
Элайджа понял, к чему ведёт этот разговор.
– Ты хочешь присоединиться к проекту.
– Я нужен проекту, – поправил Киан, не из высокомерия, а просто констатируя факт. – Мои алгоритмы могут повысить точность предсказаний как минимум на тридцать процентов. А учитывая временные рамки, любое улучшение критически важно.
Элайджа глубоко вздохнул. Часть его хотела защитить сына, оставить его в стороне от надвигающегося кризиса. Но другая часть, учёный в нём, понимала, что талант Киана мог стать решающим фактором.
– Проект засекречен. Доступ строго ограничен, – сказал он. – Но я могу организовать для тебя специальный статус консультанта. При условии, что ты будешь работать под моим непосредственным руководством.
Киан слегка нахмурился.
– Предпочитаю работать самостоятельно. Но… – он сделал паузу, явно взвешивая варианты, – в данных обстоятельствах принимаю твои условия.
Элайджа почувствовал неожиданную волну эмоций. Это было самое близкое к примирению, что они имели за последние годы.
– Хорошо, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Тогда собирай вещи. Мы выезжаем в ГЦСФ сегодня вечером.
Киан кивнул и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Но остановился на полпути и обернулся.
– Когда мама умерла… – начал он, его голос звучал иначе, с редкой для него неуверенностью, – ты был в лаборатории. Анализировал данные о той самой вспышке, которая убила её. – Это не было вопросом, просто констатацией факта.
Элайджа почувствовал, как старая рана открылась снова. Он действительно был в лаборатории, когда пришло сообщение о катастрофе на исследовательской станции. И да, он погрузился в анализ солнечной вспышки, ставшей причиной трагедии, как способ справиться с горем, которое не мог выразить.
– Да, – просто ответил он.
– Ты искал ответы в данных, – продолжил Киан. – Пытался понять, что произошло. Почему произошло. – Он сделал паузу. – Я делал то же самое. Только в коде.
С этими словами он продолжил подниматься по лестнице, оставив Элайджу стоять в гостиной с ощущением, что он только что получил ключ к пониманию их отдалённости. Они оба, отец и сын, реагировали на утрату одинаково – погружаясь глубже в тот мир, где чувствовали себя в безопасности. Для Элайджи это была физика, для Киана – алгоритмы.
Возможно, подумал Элайджа, в их работе над спасением мира они смогут найти способ спасти и свои собственные отношения.
– Абсурд! Это просто абсурд! – голос доктора Ясны Новак эхом разносился по конференц-залу ГЦСФ. – Вы хотите сказать, что вместо того, чтобы сосредоточиться на единственном решении, способном предотвратить катастрофу, мы будем распылять ресурсы на десяток "страховочных" проектов?
Директор Вебер явно чувствовал себя неуютно под напором темпераментного физика.
– Доктор Новак, никто не говорит о прекращении работы над квантовыми щитами. Просто Совет Выживания считает разумным развивать параллельные стратегии защиты.
– "Разумным"? – Новак горько усмехнулась. – Разумно было бы признать, что без прямого воздействия на источник проблемы все ваши убежища и защитные экраны будут просто более комфортными гробами!
Элайджа наблюдал за этим столкновением с смешанными чувствами. С одной стороны, прямолинейность Новак была освежающей на фоне дипломатических увёрток администраторов. С другой – её агрессивный подход мог оттолкнуть потенциальных союзников.
– Доктор Новак, – вмешался он, – я думаю, что директор Вебер не предлагает отказаться от вашей концепции. Скорее, речь идёт о комплексном подходе.
Новак повернулась к нему, её острый взгляд, казалось, мог прожечь дыру в стене.
– А вы, доктор Хокинс, – она произнесла его фамилию с лёгким акцентом, – что вы думаете о моей теории квантовых щитов? Профессиональное мнение, без дипломатических уловок.
Элайджа почувствовал на себе взгляды всех присутствующих. В конференц-зале собрались ключевые участники проекта: Ситара Пател, директор Вебер, представители Космического Агентства, включая полковника Ли, участвовавшего через видеосвязь, и, конечно, Киан, сидевший немного в стороне, молча наблюдая за происходящим.
– Я считаю, – медленно начал Элайджа, тщательно выбирая слова, – что ваша теория квантово-запутанного воздействия на солнечную плазму имеет серьёзные теоретические основания. Некоторые аспекты выходят за рамки стандартных моделей, но… – он сделал паузу, – в текущей ситуации нестандартные подходы могут быть именно тем, что нам нужно.
Новак слегка приподняла бровь, явно не ожидая такой поддержки.
– Благодарю за честность, – сказала она, смягчившись. – И да, мой подход нестандартный. Но когда стандартные методы не работают, нужно искать новые пути. – Она повернулась обратно к Веберу. – Я не против параллельных стратегий защиты. Я против распыления ресурсов, критически необходимых для разработки щитов.
– Возможно, мы можем найти компромисс, – предложила Ситара, включаясь в дискуссию. – Приоритизировать проекты по степени их потенциального воздействия. Квантовые щиты могут получить наивысший приоритет, но это не исключает работу над другими защитными мерами.
– Разумное предложение, – согласился полковник Ли через видеосвязь. – Космическое Агентство уже начало подготовку к миссии в точку L1 для размещения экспериментальной станции. Но параллельно мы разворачиваем системы раннего оповещения и защиты орбитальных объектов.
Директор Вебер с видимым облегчением кивнул.
– Именно такой подход я и хотел предложить. Приоритизация, а не исключение. – Он посмотрел на Новак. – Доктор, для вашего проекта будет выделена треть всех ресурсов ГЦСФ, включая приоритетный доступ к квантовому суперкомпьютеру.
Новак не выглядела полностью удовлетворённой, но кивнула.
– Принимаю. Но мне понадобится команда. Лучшие умы в квантовой физике и инженерии.
– Уже формируется, – заверил Вебер. – И к вам будет прикреплён специальный консультант по алгоритмам квантовых вычислений…
– Мне не нужны консультанты, – перебила Новак. – Я…
– Я думаю, что этот конкретный консультант может вас заинтересовать, – мягко перебил её Элайджа. Он повернулся к Киану, сидевшему в углу комнаты. – Мой сын, Киан Хокинс. Он разработал новый подход к моделированию квантово-хаотических процессов, который может значительно улучшить ваши расчёты.
Все взгляды обратились к молодому человеку. Киан слегка напрягся от внезапного внимания, но встретил взгляд Новак с неожиданной твёрдостью.
– Я видел ваши работы по квантовой когерентности в плазменных полях, – сказал он без предисловий. – Ваш математический аппарат впечатляет, но алгоритмы симуляции могут быть оптимизированы. Я разработал топологический подход, который сокращает