Новак уставилась на него, явно оценивая. Затем медленно улыбнулась.
– Покажите.
Киан, не говоря ни слова, активировал свой нейроинтерфейс, и на центральном экране появились его уравнения. Новак подошла ближе, её глаза быстро сканировали формулы. Через минуту она повернулась к Веберу:
– Этот юноша действительно будет в моей команде? – спросила она таким тоном, что было ясно: отрицательный ответ не принимается.
– Как я и сказал, – улыбнулся Вебер, – мы собираем лучших.
– Хорошо, – кивнула Новак. – В таком случае, давайте не будем терять времени. – Она активировала собственную презентацию. – Вот моя концепция квантовых щитов, адаптированная с учётом последних данных о солнечной аномалии.
На экране появилось изображение странного устройства, похожего на гибрид кристаллической структуры и высокотехнологичной антенны.
– Квантовый щит основан на принципе нелокального взаимодействия запутанных частиц, – начала объяснять Новак. – Грубо говоря, мы создаём квантово-запутанное поле, способное взаимодействовать с магнитным полем Солнца на субатомном уровне. Это позволяет нам… не контролировать, нет, но влиять на пути высвобождения энергии из аномальной зоны ядра.
Элайджа наблюдал, как Новак переходит от разъярённого критика к увлечённому учёному, объясняющему свою теорию. Её энтузиазм был заразителен, и даже скептики в комнате начали внимательно слушать.
– Ключевая проблема – масштабирование, – продолжала Новак. – Создать квантовую запутанность в лабораторных условиях – одно, распространить её на астрономические расстояния и воздействовать на звезду – совсем другое. Для этого нам понадобится серия квантовых ретрансляторов, размещённых от орбиты Земли до точки L1.
– И каждый ретранслятор должен поддерживать когерентность в экстремальных условиях космического пространства, – добавил Киан, неожиданно включившись в дискуссию. – Потребуется система квантовой коррекции ошибок на несколько порядков сложнее существующих.
– Именно, – подтвердила Новак с одобрительным взглядом. – И вот здесь ваши алгоритмы могут быть критически важны.
Ситара, внимательно слушавшая дискуссию, теперь включилась:
– С инженерной точки зрения, нам нужно разработать принципиально новый тип космической платформы для размещения щитов. Существующие конструкции не выдержат условий вблизи Солнца, особенно в период повышенной активности.
– Космическое Агентство уже работает над этим, – сказал полковник Ли. – Проект "Икар" – разработка платформы, способной функционировать при экстремальных температурах и радиации. Прототип должен быть готов через четыре месяца.
– Слишком долго, – покачала головой Новак. – Нам нужно ускорить процесс. Если данные о третьей аномалии подтвердятся, времени у нас меньше, чем мы думали.
– Мы делаем всё возможное, доктор Новак, – твёрдо ответил Ли. – Но даже с неограниченным финансированием некоторые процессы невозможно ускорить без компромисса по безопасности. А в данном случае мы не можем позволить себе ошибку.
– Полковник прав, – сказал Элайджа. – Но мы можем работать параллельно над несколькими компонентами. Пока инженеры разрабатывают платформу, мы с доктором Новак и Кианом сосредоточимся на самих квантовых щитах и алгоритмах управления ими. – Он повернулся к Ситаре. – А ваша команда может начать работу над защитными системами для Земли на случай, если щиты не сработают или сработают частично.
Ситара кивнула.
– Уже начали. Первые прототипы орбитальных экранов проходят испытания. И мы разработали план модификации ключевых энергетических узлов для защиты от электромагнитных импульсов.
Директор Вебер, казалось, был доволен конструктивным поворотом дискуссии.
– Отлично. Тогда предлагаю сформировать три рабочие группы. Первая, под руководством доктора Новак, займётся квантовыми щитами. Вторая, во главе с доктором Пател, сосредоточится на защитных мерах для Земли. Третья, координируемая полковником Ли, будет отвечать за космический компонент – платформы, доставку, размещение. – Он повернулся к Элайдже. – Доктор Хокинс, предлагаю вам роль научного координатора всего проекта. Ваша экспертиза в солнечной физике необходима всем группам.
Элайджа кивнул, хотя перспектива ещё большей ответственности его не радовала. Он предпочёл бы сосредоточиться на чистой науке, но понимал необходимость координации.
– Принимаю, – сказал он. – Но мне понадобится доступ ко всем данным, поступающим от солнечных обсерваторий. И полная свобода в привлечении дополнительных экспертов.
– Разумеется, – согласился Вебер. – Проект получил наивысший приоритет. Все ресурсы в вашем распоряжении. – Он оглядел присутствующих. – Если нет других вопросов, предлагаю завершить общее собрание и перейти к работе в группах.
Когда все начали расходиться, Элайджа заметил, что Новак и Киан уже погрузились в оживлённую дискуссию у одного из терминалов. Его сын, обычно замкнутый в присутствии незнакомых людей, казалось, нашёл родственную душу в эксцентричном физике.
– Они поладили, – заметила Ситара, подходя к Элайдже. – Это хороший знак. Нам понадобится всё возможное сотрудничество.
– Да, – согласился Элайджа, наблюдая, как Киан с необычным для него энтузиазмом что-то объясняет Новак, активно жестикулируя. – Просто удивительно видеть его таким… оживлённым.
– Дети часто удивляют нас, – мягко сказала Ситара. – Особенно когда мы меньше всего этого ожидаем.
Элайджа хотел что-то ответить, но в этот момент его внимание привлёк сигнал на его персональном коммуникаторе. Сообщение от автоматической системы мониторинга: массив "Гелиос" зафиксировал новую активность в аномальной зоне солнечного ядра.
– Что такое? – спросила Ситара, заметив изменение его выражения.
– Похоже, наши предсказания сбываются раньше, чем мы ожидали, – ответил Элайджа, изучая данные. – Предвестники третьей аномалии уже регистрируются. Это означает, что вспышка может произойти не через три недели, а гораздо раньше.
Он поднял взгляд, встречаясь глазами с Ситарой.
– Нам нужно ускорить все процессы. Время работает против нас.
– Мы не можем допустить утечку такого масштаба! – Директор Вебер был в ярости. – Кто передал эту информацию в сеть?
Трёхмерная проекция новостного канала висела в воздухе конференц-зала, демонстрируя кадры массовых собраний и протестов. Заголовок гласил: "СОЛНЕЧНАЯ БУРЯ: СЕКРЕТНЫЙ ПЛАН ЭЛИТ СПАСТИСЬ И БРОСИТЬ МАССЫ".
Прошла неделя с начала активной фазы проекта, и, несмотря на все меры предосторожности, информация о солнечной аномалии и потенциальной катастрофе просочилась в публичное пространство. Но что хуже – она была искажена и преподнесена в самом провокационном свете.
– Не думаю, что это была преднамеренная утечка из проекта, – ответила Ситара, изучая заголовки. – Слишком много людей знали о базовой угрозе. Службы безопасности, военные, политические лидеры… Достаточно одного разговора, подслушанного ИИ-ассистентом, и информация начинает распространяться.
– Дело не в факте утечки, а в её интерпретации, – заметил Элайджа. – Кто-то намеренно преподносит наш проект как элитарный план спасения, игнорируя тот факт, что мы работаем над защитой всей планеты.
Полковник Ли, участвующий в совещании через видеосвязь, кивнул.
– Это похоже на целенаправленную кампанию по дестабилизации. Возможно, связанную с теми альтернативными альянсами, о которых мы говорили раньше.
– Вайс и Монтгомери? – спросил Элайджа. – Вы думаете, они могут стоять за этим?
– Я не выдвигаю обвинений без доказательств, – осторожно ответил Ли. – Но такая дезинформация выгодна тем, кто хочет контролировать ресурсы и доступ к защитным технологиям.
– Каковы масштабы реакции? – спросил Вебер, переключая внимание на практический аспект проблемы.
Ситара активировала серию отчётов.
– Значительные, и растут. Протесты зафиксированы в семнадцати крупных городах. Хештег #SolarTruth стал