– Какого рода культы? – спросил Элайджа.
– Разные, – ответила Ситара. – Некоторые традиционно-религиозные, видящие в этом библейское пророчество. Другие новообразованные, поклоняющиеся Солнцу как сознательной сущности, якобы "наказывающей" человечество. – Она вывела изображение человека в белых одеждах, выступающего перед толпой. – Особенно быстро набирает популярность движение, возглавляемое неким Преподобным Исайей Кларком. Его "Церковь Солнечного Обновления" привлекает тысячи последователей ежедневно.
– Исайя Кларк, – задумчиво произнёс Ли. – Это имя мне знакомо. Если не ошибаюсь, десять лет назад он был популярным проповедником, выступавшим против "технологических извращений природы". Потом исчез из публичного поля, когда его предсказания конца света не сбылись.
– И теперь вернулся с новым апокалиптическим сценарием, – мрачно заметил Элайджа. – Идеальное время для манипуляций страхами людей.
– Вопрос в том, что нам делать с этой ситуацией, – вернул разговор в практическое русло Вебер. – Совет Выживания созывает экстренное заседание для разработки стратегии коммуникации. Но мне нужны ваши рекомендации, как ключевых участников проекта.
Элайджа задумался. Его первым инстинктом было полностью игнорировать общественную реакцию и сосредоточиться исключительно на научной работе. Но он понимал, что это непрактично.
– Я предлагаю полную прозрачность относительно угрозы, – наконец сказал он. – Скрывать информацию бессмысленно – она уже просочилась, пусть и в искажённом виде. Но мы должны контролировать нарратив, предоставляя точные научные данные в доступной форме.
– Согласна, – кивнула Ситара. – И нам нужно продемонстрировать, что проект направлен на защиту всего населения, а не избранной элиты. Публичные брифинги, открытые лаборатории, регулярные отчёты о прогрессе.
– Это может создать проблемы безопасности, – возразил Вебер. – Некоторые аспекты проекта имеют оборонное значение.
– В таком случае, – вмешался полковник Ли, – мы можем стратегически раскрывать информацию. Быть открытыми относительно защитных мер для гражданского населения, более осторожными в отношении военных аспектов. Главное – убедить общественность, что проект работает в интересах всего человечества.
– И что делать с этими культами? – спросил Вебер. – Особенно с Кларком и его последователями.
– Не бороться напрямую, – ответила Ситара. – Это только привлечёт к ним больше внимания. Вместо этого нужно предложить альтернативный, позитивный нарратив. Не конец света, а вызов, который человечество может преодолеть объединившись.
Элайджа хотел добавить что-то ещё, но в этот момент в конференц-зал вбежал один из техников, его лицо выражало тревогу.
– Доктор Хокинс! – воскликнул он. – Вы должны это видеть. Третья аномалия началась!
Все разговоры мгновенно прекратились. Элайджа быстро активировал главный дисплей, подключаясь к данным солнечных обсерваторий. На экране появилось изображение Солнца в различных спектрах, и даже неспециалисту было очевидно, что что-то не так. Яркий выброс энергии формировался именно в той области, которую предсказывали их модели.
– Насколько это серьёзно? – спросил Вебер, подходя ближе.
– Мощность примерно в треть от первой вспышки, – ответил Элайджа, анализируя данные. – Но спектральные характеристики… уникальные. Высокая концентрация гамма-излучения, необычная для стандартных солнечных вспышек.
– Направление? – спросил Ли.
– Прямо к Земле, – подтвердил Элайджа. – Расчётное время удара – через тридцать шесть часов.
– Влияние на инфраструктуру? – практично поинтересовалась Ситара.
– Не такое разрушительное, как первая вспышка, но достаточное, чтобы вызвать локальные сбои в незащищённых системах, – ответил Элайджа. – Однако, есть другой аспект… – Он указал на данные спектрального анализа. – Этот тип излучения может иметь неожиданные эффекты для биологических организмов, особенно если он повредит озоновый слой.
– То есть, это может быть опасно для людей? – уточнил Вебер.
– Потенциально, да. Особенно для тех, кто будет находиться на открытом воздухе во время пика излучения. – Элайджа повернулся к директору. – Нам нужно немедленно выпустить предупреждение. Рекомендовать людям оставаться внутри зданий в течение критического периода, особенно в регионах с повышенной уязвимостью озонового слоя.
Вебер кивнул.
– Я свяжусь с Советом Выживания. Они координируют глобальное оповещение. – Он повернулся к технику. – Передайте доктору Новак, что её присутствие требуется здесь немедленно. И найдите молодого Хокинса.
Пока все активно обменивались информацией и распоряжениями, Элайджа отошёл к окну, глядя на солнечный свет, заливающий Альпы. Свет, который через тридцать шесть часов мог стать опасным для тех, кто в нём находится.
Именно в этот момент, наблюдая за этим обманчиво мирным пейзажем, он полностью осознал масштаб их ответственности. Они не просто занимались теоретической наукой или разработкой защитных технологий. От их решений, их скорости, их успеха буквально зависели жизни миллиардов людей.
И сейчас, когда третья аномалия подтверждала их самые тревожные прогнозы, Элайджа знал: времени становится всё меньше, а цена ошибки невообразимо высока.
Тридцать шесть часов спустя мир вновь изменился.
Третья солнечная аномалия, хотя и менее мощная, чем первая, имела гораздо более заметные последствия для обычных людей. Частично из-за своих уникальных спектральных характеристик, частично из-за предупреждений, выпущенных властями. В отличие от первой вспышки, которая в основном повлияла на технологическую инфраструктуру, эта буквально заставила людей прятаться от солнечного света.
Города по всему миру внезапно опустели. Улицы, обычно заполненные пешеходами и транспортом, стали безлюдными. Люди наблюдали происходящее через окна и экраны, видя, как небо приобретает странный красноватый оттенок, а приборы фиксируют повышенные уровни радиации.
В ГЦСФ Элайджа, Киан и Новак следили за развитием событий в режиме реального времени, получая данные со всех доступных обсерваторий и датчиков. То, что они видели, одновременно подтверждало их теории и вызывало новые вопросы.
– Выброс гамма-излучения в десять раз превышает ожидаемые значения, – сказал Киан, анализируя поступающие данные. – Но паттерн распространения нестандартный. Как будто оно… фокусируется.
– Это не должно быть возможно, – нахмурилась Новак. – Гамма-излучение от солнечных вспышек должно распространяться изотропно или следовать линиям магнитного поля. Не концентрироваться в направлении Земли.
Элайджа изучал трёхмерную модель распространения излучения, его лицо было напряжённым.
– Если данные верны, это означает, что процессы в ядре Солнца ещё более нестандартны, чем мы предполагали. – Он повернулся к Киану. – Твоя модель квантово-хаотических процессов может объяснить этот эффект?
Киан молча работал с данными, его пальцы летали по виртуальной клавиатуре с невероятной скоростью.
– Возможно, – наконец сказал он. – Если предположить наличие квантовой когерентности в плазменных полях ядра… – Он бросил взгляд на Новак. – Как в вашей теории.
– Моя теория не предполагала естественного возникновения такой когерентности, – возразила Новак. – Только искусственно созданной через квантовые щиты. – Она задумчиво изучала данные. – Если только…
– Если только сама нестабильность не создаёт условия для квантовой когерентности, – закончил за неё Киан. – Своего рода самоорганизующийся квантовый эффект в экстремальных условиях.
– Теоретически возможно, – кивнула Новак. – Но это означало бы…
– Что процесс развивается нелинейно, – сказал Элайджа, внезапно осознавая импликации. – И следующая вспышка может быть не просто мощнее, но