– Ты говоришь о…
– Инопланетянах? Нет, не совсем, – покачал головой Элайджа. – Скорее о нечто, что эволюционировало из наших собственных технологий. Киан выдвинул гипотезу, что это могут быть автономные системы искусственного интеллекта, которые были запущены до вспышки и адаптировались к новым условиям.
– Самоэволюционирующий ИИ? – скептически переспросила Ситара. – Звучит как научная фантастика.
– Шесть месяцев назад катастрофическая солнечная вспышка, разрушившая технологическую цивилизацию, тоже казалась фантастикой, – заметил Элайджа. – Но у нас мало доказательств. Системы покинули лунную базу после сбора данных из Цифрового Ковчега, и с тех пор о них ничего не известно.
– А что они взяли из Ковчега?
– В основном научные данные, – ответил Элайджа. – Физика, астрономия, математика. Ничего из сфер искусства или гуманитарных наук. Словно их интересовали только определённые типы знаний.
Ситара задумчиво посмотрела на небо, где сквозь дымку пыли просвечивало Солнце – источник жизни и одновременно угроза для человеческой цивилизации.
– Ты думаешь, это связано с солнечными аномалиями? С нестабильностью, которую обнаружил Киан?
– Возможно, – кивнул Элайджа. – Эти системы, кем бы они ни были созданы, проявили особый интерес к данным о квантовых состояниях солнечной плазмы и теориях мультивселенной. – Он сделал паузу. – Киан считает, что они могут изучать тот же феномен, что и мы, но с другой стороны. Возможно, они даже пытаются решить ту же проблему – как защитить свою цивилизацию от солнечных вспышек.
– Своя цивилизация у ИИ, – покачала головой Ситара. – Мир стал гораздо более странным местом, чем был раньше.
– Мир всегда был странным, – улыбнулся Элайджа. – Мы просто не замечали этого, пока наша технологическая цивилизация создавала иллюзию контроля и предсказуемости.
Их разговор прервал сигнал коммуникатора Ситары. Она активировала устройство, и перед ними появилась голограмма Рамона.
– Доктор Пател, доктор Хокинс, – обратился он к ним. – Экспедиция вернулась из Чикаго. Они установили контакт с крупным сообществом выживших и доставили представителей для переговоров. Вас ждут в главном конференц-зале.
– Мы будем через двадцать минут, – ответила Ситара. – Подготовьте всё необходимое для встречи.
Голограмма исчезла, и Ситара повернулась к Элайдже.
– Чикаго, – задумчиво сказал он. – Один из наиболее пострадавших городов, согласно предварительным отчётам. Если там сформировалось стабильное сообщество, это хороший знак.
– Да, – согласилась Ситара. – И ещё один шаг к созданию новой сети поселений, связанных общими технологиями и ресурсами.
Они спустились с холма к электромобилю, который должен был доставить их обратно в главный комплекс убежища. Дорога была недавно восстановлена и представляла собой пример нового подхода к инфраструктуре – с использованием местных материалов, модульной конструкцией и минимальной зависимостью от сложных технологий.
Прибыв в убежище, они направились прямо в конференц-зал, где уже собрались члены Совета и представители чикагского сообщества – мужчина и женщина среднего возраста с усталыми, но решительными лицами.
– Добро пожаловать, – обратилась Ситара к гостям после взаимных представлений. – Мы рады, что вам удалось пережить катастрофу и наладить жизнь в таких сложных условиях.
– Спасибо за приём, – ответила женщина, представившаяся как Елена Кузнецова, бывший инженер-строитель. – Мы многое слышали о ваших усилиях по координации восстановления. Наше сообщество решило, что пришло время установить официальный контакт.
– Как обстоят дела в Чикаго? – спросил Элайджа. – Наши предварительные данные указывали на значительные разрушения в городской инфраструктуре.
– Так и есть, – кивнул второй представитель, Маркус Джонсон, в прошлом сотрудник экстренных служб. – Центр города практически непригоден для жизни. Но южные районы пострадали меньше, особенно территории вокруг старых промышленных объектов.
– Мы начали с создания автономных энергетических систем, – продолжила Елена. – Используя материалы с заброшенных фабрик, мы построили ветрогенераторы и небольшие водяные турбины на Чикаго-ривер. Конечно, их мощность несравнима с довспышечной эпохой, но достаточна для базовых потребностей.
– А как с продовольствием? – поинтересовался Рамон. – Чикаго зависел от поставок из сельских районов.
– Это было самой сложной частью, – признал Маркус. – В первые недели мы полагались на запасы и консервы. Но к концу первого месяца началось широкомасштабное развитие городского земледелия. Крыши, парки, даже разделительные полосы на бульварах – всё было превращено в сельскохозяйственные угодья.
– Мы также восстановили старые теплицы в ботаническом саду, – добавила Елена. – И разработали систему аквапоники, используя воду из озера. Это не решило полностью продовольственную проблему, но значительно улучшило ситуацию.
Ситара внимательно слушала, впечатлённая изобретательностью и стойкостью чикагского сообщества. То, о чём рассказывали гости, соответствовало общему паттерну, который она наблюдала по всему миру – люди адаптировались, находили новые решения, возвращались к более простым, но устойчивым технологиям.
– А как организовано управление? – спросил Элайджа.
– Демократически, но прагматично, – ответил Маркус. – Город разделён на районы, каждый со своим советом. Общегородской совет состоит из представителей районов и специалистов по ключевым областям – энергетике, безопасности, медицине, сельскому хозяйству.
– Решения принимаются коллективно, но с учётом экспертных оценок, – добавила Елена. – Мы поняли, что в кризисной ситуации нужен баланс между демократическими принципами и эффективностью.
Элайджа кивнул. Это был интересный подход, во многом перекликающийся с тем, что они пытались создать в сети убежищ – более горизонтальную структуру управления, но с сохранением роли экспертов в критических областях.
– Что привело вас к нам? – спросила Ситара. – Какие конкретные цели вы преследуете, устанавливая контакт?
Елена и Маркус переглянулись, словно решая, кто ответит. Наконец, заговорила Елена:
– Нам нужны знания и технологии. Особенно в области медицины и энергетики. Мы слышали о ваших разработках – новых типах солнечных панелей, устойчивых к электромагнитным импульсам, системах очистки воды с минимальным энергопотреблением, усовершенствованных методах лечения без сложного оборудования.
– А взамен мы можем предложить ресурсы и рабочую силу, – добавил Маркус. – В Чикаго сохранились значительные запасы металлов и промышленного оборудования. И у нас есть тысячи людей, готовых работать над восстановлением.
Ситара задумчиво кивнула. Это было именно то, к чему они стремились – создание сети взаимодействия между выжившими сообществами, обмен ресурсами, технологиями и знаниями.
– Ваше предложение звучит разумно, – сказала она. – Мы готовы к сотрудничеству. Наш инженерный отдел подготовит пакет технической документации для передачи вашему сообществу. И мы отправим группу специалистов, чтобы помочь с внедрением новых технологий.
– В обмен мы хотели бы получить доступ к промышленным мощностям Чикаго, – добавил Элайджа. – Особенно к металлообрабатывающим предприятиям. Нам нужны компоненты для расширения сети коммуникаций.
– Это справедливый обмен, – согласилась Елена.
Дискуссия перешла к практическим деталям будущего сотрудничества – срокам, объёмам, логистике. Через два часа был выработан предварительный план, удовлетворяющий обе стороны.
– Есть ещё кое-что, – сказал Маркус, когда основные вопросы были решены. – Мы не единственное сообщество, с которым вы можете установить контакт в нашем регионе.
– Вы знаете о других выживших группах? – заинтересовался Элайджа.
– Да, – кивнул Маркус. – Мы поддерживаем связь с сообществами в Милуоки, Индианаполисе и Детройте. Используем старую