– Это действительно вкусно, – заметил он с искренним удивлением. – Что за специи?
– Секретная смесь нашего шеф-повара, – улыбнулся майор Дэвид Чен, отвечающий за системы жизнеобеспечения базы. – Говорит, что привёз семена из какой-то горной деревушки в Сычуане. Выращивает их в отдельной секции гидропоники.
– Маленькие радости нашей удалённой жизни, – прокомментировала Елена. – Без таких деталей можно сойти с ума в изоляции.
Алекс огляделся, отмечая маленькие признаки персонализации пространства – фотографии на стенах, несколько живых растений в горшках, самодельные украшения из местных материалов. База не была просто научной станцией – она была домом для этих людей на протяжении многих месяцев.
– И как вы справляетесь с изоляцией? – спросил он. – Полтора года на краю Солнечной системы – это серьёзное испытание.
– У каждого свои методы, – ответил Чен. – Я, например, виртуально изучаю боевые искусства. Звучит странно, но нейросимуляция даёт почти реальные ощущения.
– А я пишу роман, – призналась Елена. – Научную фантастику, как ни иронично это звучит. О первом контакте с внеземной цивилизацией.
– Который мы, возможно, сами осуществим через три недели, – вставил Ким, и все за столом замолчали, осознавая значимость момента.
– Вероятность обнаружения многоклеточной жизни в океане Энцелада оценивается всего в 17%, – наконец произнёс Хироши. – Даже одноклеточные организмы были бы революционным открытием.
– Математические модели часто недооценивают адаптивность жизни, – возразила Елена. – На Земле мы находим экосистемы в самых экстремальных условиях – от радиоактивных отходов до кипящих кислотных озёр. Энцелад имеет все необходимые ингредиенты: жидкую воду, органические соединения, источники энергии в виде геотермальной активности. Я бы повысила ваши 17% как минимум вдвое.
– В любом случае, – вмешался Алекс, чувствуя нарастающее напряжение дискуссии, – "Нерей" оснащён всем необходимым для детального изучения местной среды. Если там есть жизнь, мы её найдём.
– И что тогда? – тихо спросил один из геологов, молодой специалист по имени Маркус. – Что если мы действительно обнаружим жизнь? Какой будет протокол?
Хироши выпрямился на стуле.
– У нас есть чёткие инструкции по протоколу планетарной защиты. Никакого прямого вмешательства в потенциальную экосистему. Только наблюдение и сбор данных с минимальным воздействием.
– А как насчёт образцов? – спросила Елена. – Биологические исследования невозможны без физических образцов.
– Ограниченный сбор микрообразцов разрешён, – ответил Хироши. – Но только после тщательной оценки рисков и с моего личного одобрения.
Алекс заметил, как Елена слегка нахмурилась. Похоже, этот вопрос уже обсуждался раньше, и не один раз.
– А каковы коммерческие ожидания от миссии? – спросил он, намеренно меняя направление разговора. – "Нексус Интерпланетари" вложили миллиарды в этот проект. Они наверняка ожидают чего-то большего, чем просто научные публикации.
Хироши бросил на него острый взгляд.
– Доктор Райнер, вы, как никто другой, должны понимать ценность фундаментальных исследований. Коммерческая отдача приходит позже, часто из неожиданных открытий.
– Я полностью согласен, – кивнул Алекс. – Просто хотел понять, есть ли… скажем так, особые ожидания от наших спонсоров.
– Есть интерес к минеральному составу дна океана, – нехотя признал Хироши. – Особенно к редкоземельным элементам вокруг гидротермальных источников. И, конечно, к уникальным органическим соединениям, которые могут иметь фармацевтическую ценность.
– Но это второстепенные задачи, – твёрдо добавила Елена. – Наша главная миссия – научное исследование первого известного инопланетного океана.
Алекс задумчиво покрутил в пальцах вилку. Он слишком хорошо знал реалии больших научных проектов, зависящих от частного финансирования. Научные цели всегда конкурировали с коммерческими интересами, и часто не на равных условиях.
– В любом случае, – сказал он наконец, – первое погружение будет сосредоточено на картографировании и общем исследовании. Определение базовых параметров среды, тестирование оборудования в реальных условиях. Детальные исследования начнутся позже.
– Именно, – подтвердил Хироши. – Первое погружение запланировано на четыре дня. Максимальная глубина ограничена двумя километрами. Никаких рисков.
– А как продвигается подготовка входного шлюза? – спросил Алекс. – По последним отчётам, там были проблемы с герметизацией.
– Уже решены, – ответил Чен. – Мы модифицировали состав герметика для работы при сверхнизких температурах. Сейчас проводим финальные испытания. К моменту погружения всё будет готово.
Обед продолжался ещё около часа, разговор переходил от технических деталей миссии к более личным темам. Алекс в основном слушал, изучая динамику отношений в команде. Он отметил естественное лидерство Хироши, энтузиазм Елены, методичность Кима, практичность Чена. Разные характеры, разные подходы, но все профессионалы высочайшего уровня.
После обеда Алекс в сопровождении Елены отправился в своё жилое помещение – небольшую, но функциональную каюту в жилом секторе базы.
– Надеюсь, тебе будет комфортно, – сказала Елена, когда они остановились перед дверью с именем Райнера. – Пространство ограничено, но мы старались сделать каюты максимально удобными.
– После шести месяцев в транспортном модуле это будет настоящий люкс, – улыбнулся Алекс.
Каюта действительно оказалась компактной – около десяти квадратных метров, но с продуманной организацией пространства. Кровать, рабочий стол с компьютерным терминалом, шкаф для личных вещей, небольшая приватная зона с санузлом. На стене – экран, имитирующий окно, сейчас показывающий вид на поверхность Энцелада.
– Можешь настроить "окно" на любой пейзаж из базы данных, – пояснила Елена. – Многие выбирают виды Земли, но некоторые предпочитают местные ландшафты.
Алекс кивнул, бросая свою дорожную сумку на кровать.
– Оставлю Энцелад. В конце концов, я именно за этим и прилетел.
Елена улыбнулась.
– Я так и думала. Твой личный терминал уже подключён к базе данных миссии. Там найдёшь все отчёты по предварительному зондированию, технические спецификации "Нерея", протоколы погружения – всё, что просил.
– Спасибо, – Алекс сел за стол и активировал терминал. – Я планирую провести вечер за изучением данных. Хочу быть полностью в курсе всех аспектов миссии до начала практических тренировок.
Елена прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.
– Знаешь, я следила за твоей карьерой последние несколько лет. Твои работы по адаптивным системам для экстремальных сред впечатляют. Но я всегда задавалась вопросом: что движет человеком, посвятившим жизнь созданию технологий для исследования самых негостеприимных мест?
Алекс поднял взгляд от экрана, немного удивлённый личным вопросом.
– Наверное, то же, что заставляет биолога изучать экстремофилов на дне океана, – ответил он после паузы. – Любопытство. Желание увидеть то, что никто никогда не видел. Понять то, что кажется непостижимым.
– И всё же, – настаивала Елена, – должно быть что-то ещё. Что-то личное.
Алекс отвернулся, глядя на экран с изображением ледяной поверхности Энцелада.
– Пять лет назад я потерял коллегу во время экспедиции в Марианскую впадину. Отказ оборудования на глубине 10 километров. Стандартные системы не выдержали давления.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– После того случая я поклялся создать технологии, которые сделают исследование экстремальных сред максимально безопасным. Технологии, которые не подведут даже в самых тяжёлых условиях. – Он повернулся к Елене. – "Нерей" – кульминация этой работы. Самая совершенная исследовательская субмарина, когда-либо созданная