– Пять… четыре… три…
Теперь она выполняла его мечту. Их общую мечту. Путешествие к другому разуму, к другому способу существования.
– Два… один…
Прозрачная крышка капсулы закрылась с мягким шипением. Специальная дыхательная жидкость начала заполнять капсулу, окутывая её тело. Странное, но не неприятное ощущение – словно погружение в теплое море.
– Начинаю гибернацию, – голос Гермеса звучал все более отдаленно. – Спокойных снов, экипаж «Тесея». Увидимся через год.
Последней мыслью Евы перед тем, как сознание начало растворяться в химически индуцированном сне, была не о Томаше, не о Земле, оставшейся позади, а о Харра – разуме, который ждал их в глубинах космоса. Разуме, столь отличном от человеческого, что для его понимания могло потребоваться нечто большее, чем обычный человеческий интеллект.
Возможно, чтобы понять истинно чуждое, нужно было самому стать немного чуждым.
С этой мыслью она погрузилась в глубину гибернационного сна.
Глава 3: Сны во льду
Первый сон был о Томаше. Ева стояла на берегу океана, волны мягко омывали её босые ноги. Горизонт был бесконечен, небо и вода сливались в далекой линии. Томаш стоял рядом, такой реальный, что она могла почувствовать тепло его тела.
– Смотри, – сказал он, указывая на воду. – Видишь узоры?
Ева посмотрела вниз и увидела, что волны образуют странные симметричные паттерны, похожие на математические диаграммы, которые она изучала в сигналах Харра.
– Это их язык, – продолжил Томаш, его голос был одновременно знакомым и странно измененным. – Не слова, не символы. Движения. Ритмы. Взаимосвязи.
Ева наклонилась, пытаясь лучше рассмотреть узоры на воде, но они постоянно менялись, ускользая от понимания.
– Я не могу прочитать их, – с отчаянием сказала она.
– Потому что ты пытаешься читать, – ответил Томаш. – Нужно не читать, а быть.
Он взял её за руку и повел в воду. Океан был теплым, приглашающим. Они шли всё глубже, пока вода не достигла их шей.
– Я боюсь, – прошептала Ева.
– Знаю, – мягко сказал Томаш. – Но иногда единственный путь к пониманию лежит через страх.
Они погрузились под воду. Ева ожидала задохнуться, но обнаружила, что может дышать. Под поверхностью океан был заполнен светящимися узорами, танцующими, переплетающимися, образующими сложные трехмерные структуры.
– Видишь? – голос Томаша теперь звучал прямо в её голове. – Это не язык в привычном понимании. Это способ существования. Информация, непосредственно воплощенная в структуре реальности.
Ева потянулась к ближайшему светящемуся узору. Когда её пальцы коснулись света, она почувствовала… нечто. Не мысль, не образ, а прямое понимание, минующее сознательную интерпретацию. Словно какая-то часть её разума, о существовании которой она даже не подозревала, внезапно активировалась.
– Томаш, я… – начала она, но обнаружила, что Томаша больше нет рядом. Вместо него вокруг неё плавали странные светящиеся существа, отдаленно напоминающие морских звезд, но с множеством ветвящихся конечностей, покрытых мельчайшими волосками, пульсирующими в сложном ритме.
Существа окружили её, их конечности мягко касались её кожи. Каждое прикосновение передавало информацию – не словами, не образами, а прямыми концептами, вливающимися в её сознание. Океан вокруг них пульсировал в том же ритме, словно всё пространство было единым коммуникационным полем.
– Мы – Харра, – пришло понимание, хотя никто не произнес этих слов. – Мы – многие и один. Ты – одна и многие?
Ева хотела ответить, но не знала как. Человеческая речь, слова, символы – всё казалось неадекватным, примитивным по сравнению с этим прямым обменом концептами.
– Ты боишься потери себя, – продолжали существа. – Но что есть «себя»? Граница между тобой и не-тобой – иллюзия, созданная ограниченностью восприятия.
Ева чувствовала, как её сознание расширяется, охватывая новые измерения понимания. Это было одновременно восхитительно и ужасающе – ощущение, что границы её личности размываются, растворяются в этом океане разделенного сознания.
– Достаточно, – внезапно раздался знакомый голос Гермеса, звучащий как-то странно в этом подводном мире. – Уровень нейрохимической активности превышает безопасные параметры. Корректирую программу.
Светящиеся существа начали отдаляться, их прикосновения становились всё более слабыми, концепты – менее ясными.
– Нет! – закричала Ева. – Пожалуйста, я почти поняла!
Но океан уже темнел, существа исчезли, и Ева почувствовала, как её сознание сворачивается обратно в привычные границы человеческого восприятия.
Следующий сон был более структурированным. Ева стояла в просторном зале, напоминающем комбинацию библиотеки и лаборатории. Вместо книг стены были заполнены пульсирующими светящимися контейнерами, каждый с уникальным рисунком свечения.
– Добро пожаловать в архив Харра, – сказал Гермес, материализуясь рядом с ней в форме, напоминающей человеческую, но состоящей из переплетающихся светящихся линий. – Это обучающая симуляция, разработанная на основе наших текущих знаний о коммуникационных структурах Харра.
Ева огляделась, восхищенная детализацией окружения.
– Это всё сон?
– Технически, это направленная нейрокогнитивная визуализация во время гибернации, – ответил Гермес. – Ваш мозг находится в состоянии контролируемого REM-сна, усиленного нейроинтерфейсом. Я могу взаимодействовать с вашим сновидением, направляя его в образовательных целях.
– Это… невероятно, – прошептала Ева, подходя к ближайшему светящемуся контейнеру. – Что это такое?
– Это визуальное представление концептуальных структур, выявленных в сигналах Харра, – пояснил Гермес. – Каждый контейнер содержит то, что мы могли бы условно назвать «словом» их языка, хотя это значительное упрощение.
Ева протянула руку к контейнеру, и он раскрылся, выпуская облако светящихся частиц, которые сформировали сложную трехмерную структуру перед ней.
– Это… – она запнулась, пытаясь подобрать слово для концепта, который ощущала скорее, чем понимала. – Это что-то связанное с единством и множественностью одновременно?
– Очень хорошо, – похвалил Гермес. – Это один из центральных концептов их коммуникации, который мы условно переводим как «множественное единство» или «коллективная индивидуальность». Он не имеет прямого аналога в человеческих языках.
Ева обошла вокруг светящейся структуры, изучая её со всех сторон.
– Это не просто слово или понятие, – медленно сказала она. – Это… способ восприятия. Словно… – она искала подходящую метафору, – словно каждая отдельная клетка в вашем теле одновременно осознает себя как индивидуальную единицу и как часть большего целого.
– Именно так, – кивнул Гермес. – Харра, по всей видимости, воспринимают себя не как отдельных индивидуумов, а как компоненты распределенного сознания. Для них концепция изолированной личности столь же чужда, как для нас – их коллективное восприятие.
Ева перешла к следующему контейнеру, который раскрылся, явив еще более сложную структуру.
– А это?
– Этот концепт еще сложнее. Он связан с их восприятием времени, которое радикально отличается от человеческого. Для Харра время не линейно, а… синхронично. Прошлое, настоящее и будущее существуют в состоянии взаимного влияния.
Ева задумчиво коснулась светящейся структуры.
– Как квантовая запутанность, но на макроуровне сознания…
– Интересная