А затем настал их черед. Каждый член экипажа должен был произнести короткую речь перед тем, как подняться на борт «Тесея». Ева была последней в списке.
Полковник Штерн говорил о долге и ответственности перед человечеством. Ричард Нкомо – о культурных мостах и универсальных человеческих ценностях. Чжао Линь немного неловко, но искренне рассказала о физических законах как общем языке вселенной. Фернандо Вега с присущим ему энтузиазмом описал удивительное биологическое разнообразие как величайшее чудо жизни. Анна Кригер сдержанно рассуждала о психологических вызовах и возможностях первого контакта. Юсуф аль-Фадил говорил о «Гермесе» как о мосте между человеческим и нечеловеческим интеллектом.
И наконец, настала очередь Евы. Она подошла к микрофону, чувствуя на себе взгляды миллиардов людей. Приготовленная речь вдруг показалась ей безжизненной, и она решила говорить от сердца.
– Язык – это не просто средство передачи информации, – начала она, её голос был тихим, но уверенным. – Это способ существования в мире. Когда мы учим новый язык, мы не просто запоминаем новые слова для старых концепций. Мы учимся видеть мир иначе, через призму иной культуры и опыта.
Она сделала паузу, глядя на собравшуюся толпу.
– Сигнал, который мы получили от Харра одиннадцать лет назад, не был просто последовательностью математических формул. Это было приглашение увидеть вселенную через призму совершенно иного восприятия. Приглашение выйти за пределы того, что мы считаем возможным или даже мыслимым.
Ева почувствовала, как её сердце забилось быстрее.
– Я не знаю, какой язык мы создадим для общения с Харра. Возможно, он будет основан на математике, или на химии, или на чем-то, чего мы еще даже не можем представить. Но я знаю одно: этот новый язык изменит нас. Он должен изменить нас. Потому что истинное понимание не может произойти без трансформации.
Она глубоко вдохнула, чувствуя, как слова находят своё естественное завершение.
– Мы отправляемся не просто чтобы встретить инопланетный разум. Мы отправляемся, чтобы встретить новые версии самих себя – версии, способные понять то, что сейчас лежит за пределами нашего понимания. И в этом смысле, независимо от того, что мы найдем в системе HD 40307, наше путешествие уже увенчалось успехом. Потому что мы осмелились задать вопрос: «Что лежит за пределами того, что мы знаем?» И нет более человеческого вопроса, чем этот.
Толпа взорвалась аплодисментами. Ева сделала шаг назад, внезапно смутившись от собственной эмоциональности. Ричард незаметно сжал её плечо в знак поддержки, а Штерн слегка кивнул – высшая форма одобрения, на которую был способен полковник.
Подъем на борт «Тесея» был одновременно торжественным и практичным. После церемонии экипаж был доставлен к кораблю на электрическом шаттле с затемненными окнами. Последние рукопожатия с официальными лицами, последние фотографии для истории, последние объятия с близкими, кому было позволено присутствовать в этот момент.
У Евы таких не было. Её родители умерли несколько лет назад, а после смерти Томаша она намеренно дистанцировалась от прежних друзей и его семьи. Ей было легче сосредоточиться на работе, чем поддерживать отношения, неизбежно окрашенные сочувствием к её потере. Сейчас, глядя на то, как Фернандо обнимает свою плачущую мать, а Чжао получает строгие наставления от своего пожилого отца, Ева почувствовала укол одиночества, который тут же подавила привычным усилием воли.
Техники помогли им облачиться в специальные костюмы для запуска – не громоздкие скафандры прошлого, а облегающие многослойные комбинезоны, способные поддерживать жизнедеятельность в течение нескольких часов в случае разгерметизации. Затем они вошли в широкий лифт, который должен был поднять их на верхушку корабля, где располагался командный модуль для запуска.
Когда двери лифта закрылись, отсекая их от внешнего мира, Ева почувствовала странное облегчение. Наконец-то они были одни, только экипаж, без камер и ожиданий мира. Подъем занял почти пять минут – свидетельство колоссальных размеров корабля.
– Итак, – нарушил молчание Штерн, глядя на каждого из них по очереди. – Теперь мы одни. Последняя проверка. Мы все здесь по собственной воле, полностью осознавая риски. Если у кого-то есть сомнения, сейчас последний момент, чтобы сойти.
Его слова повисли в воздухе. Шутка, которая не была шуткой. Никто не произнес ни слова.
– Хорошо, – кивнул полковник. – Тогда позвольте сказать то, что я не мог сказать публично. Наша миссия полна неизвестности. Мы можем не вернуться. Мы можем столкнуться с опасностями, которые невозможно предвидеть. Но что бы ни случилось, помните: с этого момента мы – семья. Мы полагаемся друг на друга, доверяем друг другу, заботимся друг о друге. Никаких скрытых повесток, никаких личных амбиций за счет команды, никаких героев-одиночек. Ясно?
– Ясно, полковник, – хором ответили остальные.
Лифт достиг верхней точки, и двери плавно открылись, являя взору командный модуль – сердце «Тесея». В отличие от тесных капсул ранних космических полетов, это было просторное помещение с семью креслами, расположенными полукругом перед огромными мониторами. Инженеры и техники заканчивали последние приготовления, подключая системы, проверяя показания.
Экипаж занял свои места. Ева села в кресло с надписью «КОММУНИКАЦИИ», расположенное между креслами Ричарда («КСЕНОАНТРОПОЛОГИЯ») и Юсуфа («ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ»). Пока техники помогали им пристегнуться и подключали биометрические датчики, Ева позволила себе мгновение слабости – она закрыла глаза и представила Томаша, его улыбку, когда она рассказывала ему о своих исследованиях в области теоретической ксенолингвистики. «Однажды твои теории встретятся с реальностью, Ева», – говорил он. «И тогда мир уже никогда не будет прежним». Он не дожил, чтобы увидеть, как его слова становятся пророческими.
– Нервничаешь? – тихо спросил Юсуф, наклонившись к ней.
Ева открыла глаза и увидела понимающую улыбку египтянина.
– Немного, – призналась она. – А ты?
– Я уже третий раз проверил системы Гермеса, – он пожал плечами. – Но всё равно волнуюсь. Он никогда не был в таких условиях. Теория и практика…
– …две разные вещи, – закончила она за него. – Я понимаю. Моя ситуация похожа. Одиннадцать лет анализа сигналов Харра, и я всё еще не уверена, действительно ли мы их понимаем.
Юсуф кивнул.
– Что ж, скоро у нас будет шанс узнать. Гермес готов к активации, как только мы выйдем на орбиту. Мы будем первыми, кто увидит его полный потенциал в действии.
– Приготовиться к запуску! – раздался голос главного инженера, и все разговоры мгновенно прекратились.
Началась финальная последовательность запуска. Голос системы корабля – нейтральный, не принадлежащий ни мужчине, ни женщине – начал обратный отсчет. Техники покинули командный модуль, герметично закрыв люк за собой.
Ева сжала подлокотники кресла, когда начались первые вибрации. «Тесей» оживал, просыпался от долгого сна подготовки, каждая система включалась в