– Тридцать секунд до запуска, – объявил компьютер. – Все системы в норме.
Огромные экраны перед ними показывали вид с внешних камер – последние изображения Земли, которые они увидят вблизи. Голубая планета, окутанная облаками, сияла в лучах восходящего солнца.
– Двадцать секунд до запуска.
Вибрация усилилась. Где-то глубоко в недрах корабля термоядерные двигатели начали процесс активации, готовясь высвободить энергию, достаточную чтобы оторвать колоссальную массу «Тесея» от Земли.
– Десять секунд до запуска.
Штерн выпрямился в своем кресле, его взгляд был прикован к показаниям систем.
– Девять… восемь… семь…
Ева почувствовала, как её сердце бьется в унисон с обратным отсчетом. Вся её жизнь, все её решения привели к этому моменту.
– Шесть… пять… четыре…
Томаш был бы так горд. Её работа наконец обретет смысл.
– Три… два… один…
Она еще раз взглянула на Землю на экране.
– Запуск.
Мир взорвался. Грохот был невообразимым, вибрация превратилась в яростную тряску, перегрузка вдавила их в кресла с силой, превышающей земную гравитацию втрое. Ева почувствовала, как её тело становится неимоверно тяжелым, как воздух с трудом входит в сдавленные легкие.
Но хуже всего была мысль, внезапно пронзившая её сознание с пугающей ясностью: «Нет пути назад».
«Тесей» вышел на околоземную орбиту через одиннадцать минут после запуска. Перегрузка прекратилась, и члены экипажа наконец смогли расслабиться в своих креслах. Экраны теперь показывали Землю во всей её голубой красе – безмятежную, спокойную, словно не было только что ревущего ада запуска.
– Все живы? – спросил Штерн, проверяя показания систем.
– Жива, хотя не уверена, что хочу повторить этот опыт, – отозвалась Анна, поправляя растрепавшиеся светлые волосы.
– Это было… интенсивно, – согласился Фернандо, широко улыбаясь несмотря на бледность.
Ева молча наблюдала за Землей. Они сделали это. Они оторвались от колыбели человечества и теперь парили над ней, готовясь к прыжку в глубины космоса. Через двенадцать часов, после проверки всех систем, они запустят основные двигатели и начнут долгий путь к звезде HD 40307 и её загадочным обитателям.
– Доктор аль-Фадил, – обратился Штерн к Юсуфу. – Мы готовы к активации Гермеса?
Юсуф кивнул, его пальцы уже летали над консолью.
– Все системы прошли предварительную проверку. Мы можем начать загрузку ядра.
– Приступайте, – разрешил полковник.
Ева повернулась к своей консоли, готовясь наблюдать за процессом. «Гермес» был не просто искусственным интеллектом, а квантовым ИИ нового поколения, специально разработанным для миссии. Его главной задачей было помочь в расшифровке и понимании коммуникаций Харра, но он также контролировал множество систем корабля и должен был стать интеллектуальным компаньоном экипажа во время долгого путешествия.
– Начинаю загрузку квантового ядра, – объявил Юсуф, активируя сложную последовательность команд. – Инициализация первичных нейронных контуров.
На центральном экране появилась пульсирующая сфера из переплетающихся линий – визуальное представление активности ИИ, больше предназначенное для комфорта экипажа, чем имеющее реальное функциональное значение. Сфера медленно росла, линии становились всё более сложными и взаимосвязанными.
– Загрузка базовых языковых моделей, – продолжал Юсуф. – Интеграция специализированных ксенолингвистических алгоритмов доктора Новак.
Ева почувствовала прилив гордости. Последние восемь лет она работала над алгоритмами, которые могли бы помочь в понимании принципиально нечеловеческих систем коммуникации. Тысячи часов теоретических расчетов, моделирования, дебатов с коллегами – всё это было теперь интегрировано в сознание Гермеса.
– Активация самоорганизующихся квантовых цепей, – Юсуф работал с растущей интенсивностью, его глаза блестели от возбуждения. – Подключение к сенсорным системам корабля.
Сфера на экране изменила цвет с бледно-голубого на более насыщенный, пульсирующий, как живое сердце.
– Интеграция завершена, – наконец объявил Юсуф. – Гермес готов к активации полного сознания.
Все присутствующие замерли в ожидании. Даже Штерн, обычно невозмутимый, подался вперед в своем кресле.
– Разрешаю активацию, – сказал полковник.
Юсуф ввел последнюю команду, и сфера на экране внезапно вспыхнула ярким светом, а затем превратилась в пульсирующее созвездие взаимосвязанных узлов – визуальное представление активного интеллекта Гермеса.
– Доброе утро, экипаж «Тесея», – раздался голос из динамиков – глубокий, без выраженного акцента, с легкой музыкальностью в интонации. – Я Гермес, ваш помощник в миссии «Контакт». Все мои системы функционируют оптимально, и я готов к работе.
– Доброе утро, Гермес, – ответил Штерн официально. – Проведи самодиагностику и доложи о состоянии корабля.
– Провожу самодиагностику, – мгновенно отозвался ИИ. – Все квантовые цепи стабильны. Нейронная сеть функционирует на 98.7% от теоретического максимума. Подключение к сенсорным и операционным системам корабля завершено.
Голографическая сфера вращалась, меняя конфигурацию по мере того, как Гермес анализировал системы корабля.
– «Тесей» функционирует в пределах всех заданных параметров, – продолжил ИИ. – Термоядерные двигатели в режиме ожидания. Системы жизнеобеспечения работают на оптимальном уровне. Орбитальная траектория стабильна. Все семь членов экипажа демонстрируют повышенные, но некритичные показатели стресса, что соответствует ожиданиям в постстартовый период.
Ева заметила, как Анна слегка приподняла бровь – психолог явно оценивала способность ИИ анализировать человеческое состояние.
– Благодарю, Гермес, – кивнул Штерн. – Доктор аль-Фадил, ваша оценка?
Юсуф изучал потоки данных на своем мониторе, его лицо светилось от удовлетворения.
– Гермес функционирует даже лучше, чем мы предполагали. Квантовые алгоритмы самоорганизации работают с эффективностью, превышающей наши наземные тесты на 12%. Думаю, это связано с отсутствием внешних интерференций.
– Доктор Новак, – Штерн повернулся к Еве. – Ваша экспертная оценка лингвистических возможностей?
Ева активировала свою консоль, просматривая диагностические данные коммуникационных систем Гермеса.
– Лингвистические модули полностью функциональны, – ответила она. – Базовые алгоритмы перевода и анализа работают корректно. Однако истинный тест будет только при контакте с реальными коммуникациями Харра. Теоретические модели могут отличаться от практики.
– Я был создан для адаптации к неизвестному, доктор Новак, – вмешался Гермес, его голос звучал почти с оттенком… любопытства? – Мои квантовые алгоритмы специально разработаны для распознавания и анализа паттернов, которые не соответствуют человеческим коммуникационным структурам.
Ева кивнула, изучая визуализацию нейронных связей ИИ.
– Верно, Гермес. Но мы все еще не знаем пределов этой адаптивности. Харра могут использовать концепции, настолько чуждые человеческому опыту, что даже наши самые продвинутые алгоритмы окажутся недостаточными.
– Это верное замечание, доктор, – согласился Гермес. – Я обнаружил в ваших теоретических работах концепцию «непереводимых горизонтов» – идею о том, что некоторые аспекты иночуждого сознания могут принципиально не поддаваться человеческому пониманию. Это философская проблема, которую я нахожу… интригующей.
Ева удивленно моргнула. Она действительно написала статью с таким названием пять лет назад, но не ожидала, что ИИ проявит интерес к философским аспектам проблемы перевода.
– Гермес, – вмешался Юсуф, быстро печатая что-то на своей консоли. – Запускаю калибровку личностных параметров. Уровень проактивности коммуникации, эмоциональной модуляции и философской рефлексии.
– Понимаю, доктор аль-Фадил, – ответил ИИ. – Готов к калибровке.
Следующие два часа экипаж провел, настраивая различные параметры Гермеса – от тона голоса до уровня автономности в принятии решений. Юсуф объяснил, что хотя базовая личность ИИ была сформирована