Штерн выглядел впечатленным, но всё еще колебался.
– И они хотят, чтобы мы посетили это место прямо сейчас? Без дальнейшей подготовки?
– Они осознают нашу осторожность, – ответила Ева, продолжая интерпретировать световые сигналы. – Они предлагают… демонстрацию. Чтобы один из нас сделал короткое путешествие в транспортном средстве, чтобы убедиться в его безопасности, не погружаясь полностью к центральному узлу.
Все взгляды обратились к Еве.
– И я полагаю, ты считаешь, что этим кем-то должна быть ты? – спросил Штерн, хотя его тон показывал, что он уже знает ответ.
– Я наиболее подготовлена для этого, – твердо сказала Ева. – После прямого контакта я лучше понимаю их коммуникационные методы и могу более эффективно взаимодействовать с любыми интерфейсами, которые они предоставят.
Штерн задумался, взвешивая риски и потенциальные выгоды. Наконец, он кивнул.
– Хорошо, доктор Новак. Но с условиями. Во-первых, вы будете полностью экипированы сенсорами, передающими данные в реальном времени. Во-вторых, максимальная продолжительность тестового погружения – тридцать минут. В-третьих, глубина погружения не более ста метров. При малейших признаках опасности или сбоя в системах жизнеобеспечения, вы немедленно возвращаетесь.
– Согласна со всеми условиями, полковник, – кивнула Ева.
Следующий час они провели, подготавливая Еву к тестовому погружению. Её скафандр был дополнен дополнительными сенсорами для мониторинга не только её физиологических показателей, но и параметров окружающей среды. Юсуф настроил систему связи, которая должна была работать даже через толщу воды и защитную мембрану транспортного средства. Фернандо предоставил специальные пробоотборники для сбора образцов воды и других материалов, с которыми она могла столкнуться.
– Готова? – спросил Штерн, когда все приготовления были завершены.
Ева глубоко вдохнула, пытаясь скрыть смесь волнения и тревоги, которую она испытывала.
– Готова, полковник.
Они медленно подошли к краю платформы, где ждало странное транспортное средство. По мере их приближения, пузырь изменил свою форму, открывая что-то вроде входа – разрез в мембране, через который можно было попасть внутрь.
– Невероятно, – пробормотал Фернандо, наблюдая за трансформацией. – Он реагирует на наше присутствие без видимого механического воздействия.
Ева остановилась перед входом, изучая внутреннее пространство. Внутри пузыря не было никаких видимых механизмов управления или сидений – только мягко светящаяся среда, которая казалась одновременно газообразной и жидкой.
– Последняя проверка систем, – сказал Юсуф, сверяясь с данными на своем планшете. – Все сенсоры функционируют нормально. Связь стабильна. Мы будем получать данные в реальном времени.
– Тридцать минут, – напомнил Штерн. – Не больше.
Ева кивнула и, сделав глубокий вдох, шагнула внутрь транспорта. Мембрана закрылась за ней, как только она оказалась внутри, образуя бесшовное пространство. Ощущение было странным – она стояла внутри пузыря, заполненного субстанцией, которая не была ни воздухом, ни водой, но позволяла свободно дышать и двигаться. Всё её тело окутывало легкое покалывание, словно миллионы микроскопических сенсоров изучали её на клеточном уровне.
– Тест связи, – сказала она. – Вы меня слышите?
– Громко и ясно, доктор Новак, – ответил голос Штерна через коммуникатор. – Как ощущения внутри?
– Странно, но не неприятно, – ответила Ева. – Атмосфера дышится легко, температура комфортная. Я чувствую легкое покалывание по всему телу, словно мягкая электростимуляция, но не болезненная.
– Мы регистрируем это, – подтвердил Юсуф. – Похоже на некую форму биоэлектрического сканирования. Они, вероятно, считывают ваши биометрические параметры для дальнейшей адаптации среды.
Внезапно транспорт начал двигаться. Без какого-либо видимого механизма пропульсии, пузырь плавно соскользнул с платформы и погрузился в океан. Движение было настолько гладким, что Ева едва почувствовала его – только меняющийся вид через прозрачную мембрану указывал на то, что они погружаются.
– Начинаю погружение, – сообщила она. – Движение очень плавное, почти незаметное. Видимость через мембрану отличная.
По мере того как они опускались глубже, окружающая среда становилась всё более инопланетной. Вода имела странный зеленовато-голубой оттенок, сквозь который пробивались лучи двойных солнц, создавая завораживающую игру света и тени. Вокруг плавали существа, напоминающие одновременно медуз и кристаллические структуры, испускающие биолюминесцентное свечение.
– Глубина пятьдесят метров, – доложил голос Фернандо через коммуникатор. – Все системы стабильны. Состав атмосферы внутри транспорта неизменен.
Ева была поражена разнообразием жизни, которое она наблюдала. Существа всех форм и размеров плавали вокруг, некоторые явно избегали странный пузырь, другие, напротив, приближались, словно изучая его. Многие из них демонстрировали сложные паттерны биолюминесценции, которые Ева теперь могла интерпретировать как примитивные формы коммуникации.
– Это потрясающе, – прошептала она. – Здесь целая экосистема, о которой мы даже не подозревали. И многие из этих организмов, кажется, имеют некоторую форму коллективного сознания, хотя и более примитивную, чем у Харра.
– Глубина семьдесят пять метров, – сообщил Фернандо. – Давление внутри транспорта остается на уровне одной атмосферы, несмотря на растущее внешнее давление.
Транспорт продолжал плавно опускаться, и вскоре Ева увидела нечто, что заставило её задержать дыхание от изумления. На морском дне, простираясь насколько хватало глаз, лежала огромная структура, напоминающая гигантский коралловый риф, но с явно искусственными элементами – симметричными башнями, куполами, арками, всё это переплеталось в единый организм, пульсирующий биолюминесцентным светом.
– Я вижу одну из их структур, – сообщила она. – Это… невероятно. Сочетание органического и технологического, архитектура, которая кажется одновременно выращенной и построенной. Масштаб колоссальный – это не отдельное здание, а целый город-организм.
– Глубина сто метров, – напомнил Фернандо. – Мы достигли согласованного лимита.
Как будто в ответ на это, транспорт замедлился и остановился, зависнув в воде примерно в пятидесяти метрах над структурой.
– Они контролируют транспорт дистанционно, – заметил Юсуф. – И, похоже, соблюдают наши ограничения.
Ева изучала огромную структуру под ними. Теперь, когда они были ближе, она могла различить движение внутри и вокруг неё – тысячи колоний Харра, перемещающихся с целенаправленной координацией, формирующих временные соединения, затем разделяющихся для выполнения других задач.
– Это похоже на… нейронную сеть в действии, – сказала она. – Каждая колония как отдельный нейрон, но все они функционируют как единый организм, единый разум.
Внезапно она почувствовала странное ощущение в своем сознании – не прямой контакт, как во время соединения с интерфейсом, но некое присутствие, словно кто-то пытался установить связь.
– Я чувствую… попытку коммуникации, – сообщила она. – Не вербальную, скорее… эмоциональную, образную.
– Твои нейронные паттерны меняются, – тревожно сказал Юсуф. – Похоже на то, что мы наблюдали во время твоего контакта с интерфейсом, но в меньшей степени.
– Я в порядке, – заверила его Ева. – Это не инвазивно, скорее как… приглашение, которое я могу принять или отклонить.
Она решила открыться этому контакту, позволить образам и ощущениям течь в её сознание. И внезапно она увидела – не глазами, а каким-то внутренним зрением – историю места под ними. Она увидела, как миллионы лет назад простейшие колониальные организмы постепенно развивали всё более сложные формы коллективного сознания. Как отдельные колонии