Нгуен долго молчал, просматривая графики и изображения.
– Если ты права, Амина, это открытие изменит ход истории, – наконец произнёс он. – Но прежде чем идти дальше, мы должны быть абсолютно уверены. Я хочу, чтобы ты собрала полное досье. Все данные, все анализы, все возможные объяснения – и альтернативные интерпретации. Никаких утечек информации. Через двадцать четыре часа я буду на «Гагарине» с комиссией ОПН.
– Вы верите мне? – тихо спросила Амина.
– Я верю в науку, – ответил Нгуен. – И в тебя. Но мы должны быть готовы к скептицизму со стороны остальных. То, что ты обнаружила… это потрясёт основы нашего представления о космосе и нашем месте в нём.
После завершения связи Амина вернулась к работе с новой энергией. Она методично систематизировала все данные, готовя презентацию, которая не оставила бы места для сомнений.
Профессор сдержал слово. Ровно через сутки он прибыл на станцию «Гагарин» в сопровождении трёх человек – представителей научного комитета ОПН. Встреча была назначена в главном конференц-зале станции, изолированном от остальных помещений дополнительными протоколами безопасности.
Амина нервно поправила форменный комбинезон, глядя на собравшихся за овальным столом людей. Кроме профессора Нгуена, здесь присутствовали: доктор Елена Соколова, ведущий эксперт по экзопланетологии; генерал Томас Харрис, представитель военного крыла ОПН; и доктор Джамал Абдулла, специалист по межзвёздным коммуникациям.
– Доктор Хан, – начал Нгуен, – прошу вас представить ваши находки комиссии.
Амина активировала голографический проектор. Над столом возникло трёхмерное изображение Проксимы Центавра b.
– Двадцать семь дней назад автоматический зонд «Икар» достиг системы Проксимы Центавра и начал передавать данные о планете земного типа, вращающейся вокруг красного карлика, – начала она. – Проксима Центавра b, неофициально именуемая Авалоном, имеет массу 1,3 земной, гравитацию 0,9g и атмосферу, содержащую 22% кислорода. Планета находится в приливном захвате, то есть всегда обращена одной стороной к своей звезде. Обитаемая зона расположена вдоль терминатора – границы между вечным днём и вечной ночью.
Она сделала паузу, наблюдая за реакцией присутствующих. Пока ничего необычного – всё это было известно научному сообществу ещё до запуска «Икара».
– При анализе данных, полученных с зонда, я обнаружила аномалии, которые невозможно объяснить природными процессами.
Амина перешла к следующей части презентации, выводя на экран спектральные анализы и тепловые карты.
– Во-первых, флуктуации кислорода в атмосфере имеют регулярный характер, что может указывать на искусственную регуляцию состава воздуха. Во-вторых, вдоль терминатора обнаружены тепловые аномалии геометрически правильной формы.
Она увеличила изображение, показывая структуры, слишком регулярные, чтобы быть природными.
– И наконец, – Амина сделала глубокий вдох, – зонд зафиксировал радиосигналы искусственного происхождения.
На экране появилась волновая диаграмма. В зале повисла тишина.
– Сигналы передаются на частоте 1420 мегагерц – водородной линии. Это частота, которую с высокой вероятностью использовала бы технологически развитая цивилизация для межзвёздной коммуникации.
– Это могут быть природные явления, ошибочно интерпретированные как искусственные, – заметила доктор Соколова, хмуря брови.
– Я рассмотрела эту возможность, – спокойно ответила Амина. – Но есть один аспект, который исключает природное происхождение.
Она вывела на экран результаты декодирования.
– Сигнал содержит элементы, соответствующие протоколам связи ОПН. Модифицированные, но узнаваемые.
В зале повисла потрясённая тишина. Генерал Харрис подался вперёд, его лицо напряглось.
– Вы утверждаете, что на Проксиме Центавра b существует колония, использующая земные технологии связи?
– Именно так, генерал.
– Это невозможно, – отрезал Харрис. – Человечество никогда не отправляло колонизационных миссий за пределы Солнечной системы. Даже с современными двигателями путешествие заняло бы месяцы. И такой проект невозможно было бы скрыть.
– Тем не менее, данные указывают именно на это, – твёрдо сказала Амина. – Если позволите, у меня есть три гипотезы, объясняющие этот феномен.
Она переключила изображение.
– Первая гипотеза: тайная колонизация. В прошлом веке существовали корпорации с ресурсами, сопоставимыми с государственными. «Прометей Энтерпрайзис», например, была известна своими амбициозными космическими проектами до Корпоративных войн 2107-2120 годов. Теоретически, они могли разработать экспериментальный двигатель и отправить тайную экспедицию, о которой мы никогда не узнали.
– Это противоречит всем международным протоколам, – возразил Харрис.
– В те времена регулирование было менее строгим, – заметил Нгуен. – И после Корпоративных войн многие архивы были уничтожены. Продолжайте, доктор Хан.
– Вторая гипотеза: инопланетное вмешательство. Возможно, на Проксиме существует нечеловеческая цивилизация, каким-то образом получившая доступ к земным технологиям или независимо разработавшая похожие протоколы связи.
– Статистическая вероятность такого совпадения ничтожно мала, – заметил доктор Абдулла, специалист по коммуникациям. – Но полностью исключить нельзя.
– И третья гипотеза, – продолжила Амина, – которая, признаюсь, самая фантастическая: временной парадокс. Теоретически, будущая экспедиция с Земли могла бы использовать ещё не изобретённую технологию для путешествия во времени.
– Это уже из области научной фантастики, – сухо заметила Соколова.
– Согласна, – кивнула Амина. – Именно поэтому я считаю первую гипотезу наиболее вероятной.
Генерал Харрис поднялся, его лицо стало жёстким.
– Если ваши данные верны, доктор Хан, это вопрос национальной – нет, планетарной безопасности. Неизвестная колония, обладающая технологиями для межзвёздных перелётов, представляет потенциальную угрозу для Земли.
– Или исторический шанс для сотрудничества, – возразил Нгуен. – Прежде чем делать выводы, нам нужно больше информации.
– В любом случае, – вмешалась Соколова, – эти данные требуют тщательной проверки независимыми экспертами. Ошибка может привести к масштабным геополитическим последствиям.
– Предлагаю следующее, – сказал Нгуен, обводя взглядом присутствующих. – Мы формируем закрытую исследовательскую группу для анализа данных с «Икара». Если независимые эксперты подтвердят находки доктора Хан, мы выносим вопрос на обсуждение Совета Безопасности ОПН для принятия решения о дальнейших действиях.
– Согласен, – кивнул Харрис. – Но с одним условием: полная секретность. Утечка такой информации может вызвать панику или, что ещё хуже, спровоцировать одностороннюю реакцию отдельных государств или корпораций.
– Принято, – подтвердил Нгуен. – Доктор Хан, вы продолжите работу над этим проектом как ведущий специалист. Доктора Соколова и Абдулла присоединятся к вам на станции «Гагарин». Генерал Харрис обеспечит защиту информации и координацию с военным крылом ОПН.
Амина кивнула, чувствуя, как сжимается желудок от волнения. Она знала, что её жизнь никогда не будет прежней после этого открытия.
– Если подтвердится существование колонии на Проксиме, потребуется экспедиция, – сказала она. – Мы должны узнать, кто они и как оказались там.
– Один шаг за раз, доктор Хан, – мягко сказал Нгуен. – Сначала подтвердим факты. Решение об экспедиции – это уже следующий этап.
Следующие две недели превратились для Амины в бесконечный марафон анализов, расчётов и дискуссий. Станция «Гагарин» стала центром секретного проекта, получившего кодовое название «Персефона». Дополнительные специалисты, прибывшие с Земли, работали круглосуточно, перепроверяя каждую деталь.
Данные с «Икара» продолжали поступать, и каждый новый пакет информации укреплял первоначальные выводы Амины. На терминаторе Авалона определённо существовала колония. Инфракрасные снимки выявили семь крупных поселений, соединённых транспортной сетью. Спектральный анализ атмосферы указывал на искусственное регулирование газового состава. А радиосигналы становились всё более отчётливыми